|
-- Господи, да что ты повторяешь мои слова, как попугай? -- воскликнул я. -- Расскажи мне, каков он с виду, мне это очень важно, чтобы узнать его с первого взгляда. -- Я и то стараюсь, мистер Энн. А вот насчет бритья... Что-то я ничего такого не разглядел. Вот сейчас, думается мне, вроде он такой и есть, а потом, как подумаю, вроде бы и нет. Нет, верно, коли вы мне скажете, что у него вроде малость баки отпущены, я и то Не удивлюсь. -- А лицо у него красное? -- громовым голосом и раздельно, по слогам выговорил я. -- Ну чего это вы гневаетесь, мистер Энн? -- отвечал Роули. -- Я и так стараюсь все вам разобъяснить, что видел, ничего не пропускаю. Красное, лицо? Да нет, пожалуй, не такое уж оно красное. Мною вдруг овладело убийственное спокойствие. -- А может, он совсем бледный? -- осведомился я. -- Этого я как-то не могу сказать, мистер Энн. Да ведь, по совести говоря, я особенно и не примечал, бледный он или нет. -- Как тебе показалось, похож он на пьяницу? -- Уж чего нет, того нет. С вашего позволения, сэр, он больше смахивает на обжору. -- А, так, значит, он толстяк? -- Да нет, сэр, он и не то чтобы такой уж толстый. Нет, толстяком его не назовешь. Даже, я бы сказал, скорее он вроде тощий. Думаю, что незачем описывать далее этот разговор. Под конец я совсем разъярился, но ничего путного так и не узнал, только довел Роули до слез. Выяснил я одно: росту сыщик то ли высокого, то ли маленького, то ли среднего, как вам угодно; сложения то ли плотного, то ли худощавого; лицо, может, бритое, а может, бородатое; цвет его волос, по словам Роули, назвать никак невозможно, зато глаза вроде синие, даже более того -- единственно в этом Роули был твердо уверен. "Вот хоть под присягой скажу, глаза у него синие-пресиние", -- повторял он чуть не со слезами. В действительности глаза оказались черные, как угли, очень маленькие и очень близко посаженные. Вот вам и показания даже столь бесхитростного свидетеля! Чего же я в конце концов добился? Описания не самого сыщика, а его одежды. На нем были короткие штаны и белые чулки, куртка вроде "какая-то светловатая или, верней сказать, то ли светлая, то ли темная". И еще молескиновый жилет. Казалось бы, довольно с меня? Так нет же, Роули в крайнем волнении вытащил меня из-за стола, когда я завтракал, и указал на какого-то солидного господина весьма почтенной наружности, который в эту минуту пересекал площадь. -- Это он самый и есть, сэр! -- воскликнул мой преданный слуга. -- Он самый, точь-в-точь! Правда, этот вроде получше одет и, может, капельку повыше ростом, да ведь и лицо у него, пожалуй, не такое, даже вовсе не похоже. Нет, я теперь и сам вижу, это и не он совсем. -- Болван! -- выбранился я, и, право, даже наистрожайший блюститель хорошего тона меня бы за это не осудил. |
