|
-- Да, -- рассеянно отозвался он. -- Старушка не подвела. -- Надобно полагать, настоящей опасности и не было? Капитан Коленсо вдруг поднял на меня серьезные глаза. -- Мистер Дьюси, вся моя жизнь -- служение господу, и он не потопит судно, которому я вверил свою честь. -- И, не давая мне времени понять, что означают эти загадочные слова, он продолжал совсем другим тоном: -- Сейчас этому трудно поверить, но в прежние времена моя "Леди Нипеан" была очень шустрая. -- Уж, наверно, быстрота для нее и сейчас -- первое дело, -- заметил я. Только безнадежно сухопутная крыса, вроде меня, могла вообразить, будто этому старому корыту по силам заниматься каперством, но никак иначе я не умел объяснить себе странности этого корабля. -- У нас нет нужды полагаться на быстроту ее хода. -- Стало быть, вы полагаетесь на ваши пушки? Я еще и раньше приметил, как заботливо здесь ухаживают за орудиями. Они были медные и сияли не хуже дверных ручек в кают-компании. -- Что ж, мне и прежде случалось на них полагаться, -- уклончиво отвечал капитан. -- В последний раз -- в те поры только еще началась война с Америкой -- мы направлялись в Галифакс и в открытом море сошлись с одной шхуной. На ней было двенадцать тяжелых карронад и две длинных пушки, да еще тяжелое орудие на левом траверсе, а у нас, сами видите, восемь карронад и еще вот это орудие, мы их называем "почтовые пушки". Однако же за каких-нибудь два часа мы обратили эту шхуну в бегство. -- И спасли свою почту? Капитан резко встал (мы с ним сидели на корме на клетках с курами). -- Извините, мне надобно распорядиться, -- сказал он и поспешно поднялся по трапу на ют. Дней, должно быть, через десять, когда я по обыкновению рассеянно бродил по палубе, капитан подошел ко мне и предложил с ним посидеть. -- Я желал бы с вами посоветоваться, мистер Дьюси. Вы, как будто, не обрели еще спасения? Я хочу сказать, вы не принадлежите к нашей вере? -- Какой именно? -- Я и все мое семейство, сэр, -- смиренные последователи Джона Уэсли. -- Нет, к этой вере я не принадлежу. -- Но ведь вы джентльмен? -- Я поклонился. -- И во всем, что касаемо чести... Считаете ли вы, сэр, что верноподданным должно повиноваться своему земному повелителю, даже если веления его противны их совести? -- Смотря по тому... -- Речь идет о чести, сэр. Положим, вы поклялись исполнить справедливое... нет, более того, благородное дело, и вам приказывают нарушить клятву. Как тут поступить? Мне вспомнился злополучный полковник, что бежал из плена, изменив своему слову, и я ответил не сразу. -- Может быть, вы выскажетесь яснее? -- спросил я наконец. |
