|
.." Полагаю, этого довольно, чтобы дать понятие об этом несравненном документе. То было с начала и до конца сплетение лжи, искаженных фактов и порочащих меня намеков. Я прочитал все до последнего слова и бросил бумагу на стол. -- Прошу прощения, -- сказал я. -- Но что, по-вашему, должен я с этим сделать? -- Подписать, -- отвечал Ален. Я рассмеялся. -- Еще раз прошу прощения, но, хоть вы и разряжены под стать, здесь все же не комическая опера. -- И тем не менее вы это подпишете. -- Вот докука. -- Я уселся в кресло и закинул ногу на подлокотник. -- Ну, а ежели я не подпишу? Ведь вы, как я разумею, предлагаете мне какой-то выбор? -- Без сомнения, -- весело отвечал он. -- Внизу ждет мой спутник, некто Клозель, а несколько далее по этой улице, у "Золотой головы", -- наряд полиции. Приятное положение, нечего сказать! Но если вначале Ален еще мог надеяться запугать меня, застав врасплох (я-то отнюдь этого не признаю!), то он быстро испортил дело тем, что отчаянно меня бесил. Я смотрел на него в упор, мысль моя лихорадочно работала, и чем дальше я размышлял, тем более уверялся, что в игре его есть какое-то уязвимое место, которое мне и надобно отыскать. -- Вы напомнили мне, что предупредили тогда мистера Роумена. Конечно, предмет сей слишком гадок, чтобы двум отпрыскам нашего рода его касаться, однако же не угодно ли вам вспомнить, чем пригрозил в ответ мистер Роумен? -- Он просто пытался взять меня на испуг, молодой человек. И в ту минуту, признаться, он кое-чего достиг. Я и вправду растерялся. Эта гнусная, оскорбительная, ни на чем не основанная угроза на миг меня ошеломила. -- Так, стало быть, она ни на чем не основана? -- Вот вам лучшее тому доказательство: Роумен мне угрожал, а я открыто презрел его угрозу, и, однако же, он до сей поры палец о палец не ударил, чтобы привести ее в исполнение. -- Вы хотите сказать, что дядюшка уничтожил все доказательства? -- Ничего подобного я сказать не хочу, -- горячо возразил Ален. -- Таких доказательств попросту никогда и не существовало! Я не сводил с него глаз. -- Ален, -- сказал я спокойно, -- вы лжец. Лицо его под слоем румян и белил густо покраснело. Он грубо выбранился и, запустив два пальца в жилетный карман, вытащил оттуда свисток. -- Еще одно оскорбление -- и я свистну полицию. -- Ну-ну, продолжим нашу беседу. Так вы говорите, этот ваш Клозель донес на меня? Ален кивнул. -- Да, дешевы сейчас в Париже солдаты Империи. -- Столь дешевы, что публика будет только рада, если все Шандиверы перебьют всех Гогла и угодят за это под расстрел или на виселицу -- не помню уж, что вам полагается по закону, да и публике, как я подозреваю, это все равно. |
