|
^TДВЕРИ САРАЯ^U ^TКАЛЕ^U Я сказал читателю, что не пожелал выйти из _дезоближана_, так как увидел монаха, тихонько разговаривавшего с только что прибывшей в гостиницу дамой, - я сказал читателю правду; но я не сказал ему всей правды, ибо в такой же степени удержали меня внешность и осанка дамы, с которой разговаривал монах. В мозгу моем мелькнуло подозрение, не рассказывает ли он ей о случившемся; что-то как бы резнуло меня внутри - я бы предпочел, чтобы он оставался у себя в монастыре. Когда сердце опережает рассудок, оно избавляет его от множества трудов - я уверен был, что дама принадлежит к существам высшего порядка, - однако я больше о ней не думал, а продолжал заниматься своим делом и написал предисловие. При встрече с ней на улице первоначальное впечатление возобновилось; скромность и прямодушие, с которыми она подала мне руку, свидетельствуют, подумал я, о ее хорошем воспитании и здравомыслии; а идя с ней об руку, я чувствовал в ней приятную податливость, которая наполнила покоем все мое существо - - Благостный боже, как было бы отрадно обойти кругом света рука об руку с таким созданием! Я еще не видел ее лица - это было несущественно; ведь портрет его мгновенно был набросан; и задолго до того, как мы подошли к дверям сарая, _Фантазия_ уже закончила всю голову, не нарадуясь тому, что она так хорошо подошла к ее богине, точно она достала ее _со дна Тибра_. - Но ты обольщенная и обольстительная девчонка; хоть ты и обманываешь нас по семи раз на день своими картинами и образами, ты делаешь это с таким очаровательным искусством и так щедро уснащаешь свои картины ангелами света, что порывать с тобою стыдно. Когда мы дошли до дверей сарая, дама отняла руку от лица и дала мне увидеть оригинал - то было лицо женщины лет двадцати шести, - чистое, прозрачно-смуглое - прелестное само по себе, без румян или пудры - оно не было безупречно красиво, но в нем заключалось нечто привлекавшее меня в моем тогдашнем состоянии сильнее, чем красота - оно было интересно; я вообразил себе на нем черты вдовства в тот его период, когда скорбь уже пошла на убыль, когда первые два пароксизма горя миновали и овдовевшая начинает тихо мириться со своей утратой, - но тысяча других бедствий могли провести такие же борозды; я пожелал узнать, что под ними кроется, и готов был спросить (если бы это позволил bon ton разговора, как в дни Ездры): _"Что с тобой? Почему ты так опечалена? Чем озабочен твой ум?"_ - Словом, я почувствовал к ней расположение и решил тем или иным способом внести свою лепту учтивости - если не услужливости. Таковы были мои искушения - и, очень склонный поддаться им, я был оставлен наедине с дамой, когда рука ее покоилась в моей, а лица наши придвинулись к дверям сарая ближе, чем было безусловно необходимо. |
