— Личность она не просто сомнительная, личность она вредоносная. Профессиональный уровень ниже, чем у последней медсестры, а самомнение — куда выше допустимого. Перитонит лечила ванной с ромашкой!

— Не понял, — помедлив, признался капитан.

— Я тоже не понимаю, — раздраженно призналась Шор, — кто такого коновала к детям допустил!

— Вы имеете в виду, что Лебедева упустила симптомы острого состояния…

— Именно это я и имею в виду, — оборвала главврач. — Хотя о чем я? Понятно, как она вообще это местечко с пайком себе выцыганила — гомеопатией.

— Она занимается гомеопатией?

— Знахарством, — с отвращением произнесла Маргарита, чуть не сплюнув, — видать, популярная шарлатанка. «Клиентуру» принимает в съемном флигеле у кого-то на даче, чтобы не светиться. Ну и ездят к ней… всякие, на «Победах». Тайком.

Тут Шор спохватилась, что пора давление перепроверять. Перепроверила, перемерила, сообщила, что удовлетворена, и распрощалась. Даже не заметив, что подняла настоящую бурю в стакане воды.

«Что ж, все в целом объяснимо, — рассуждал Николай Николаевич, — понятно, откуда взялась Лебедева, ясно, что медик она никакой и попала в распределитель по чьей-то протекции. Чьей именно — тайна великая, но люди большие, высокого ранга. Теперь вопрос следующий: зачем ей, с такими-то связями, это странное место?»

Пока очевидного ответа на этот вопрос не было — равно как и очевидного криминала, если уж честно говорить.

Глава 7

Как-то в одну из пятниц Колька выставил Ольге ультиматум:

— Детей обманывать нехорошо. Завтра едем.

Ольга, подняв глаза от книги, спросила:

— Каких детей и кто обманывает?

— Ты, — безапелляционно заявил Пожарский, очень ловко увернулся от брошенного в него ластика и продолжил:

— Наташка ждет.

Ольга прищурила хитрые глазки:

— Кого — меня?

— И булки. Но, видишь ли, Оля и без булок хороша, а с булками хороша вдвойне… Ну что тебе стоит? Поехали. Нас, между прочим, мама с папой ждали на юбилей, а ты никак не выберешься.

— Не утрируй, — скривилась Ольга, — сходи лучше в столовую и поной как следует. Там наверняка остались булочки.

Тетя Зина, кругленькая, краснощекая повариха, славилась умением из пары горстей муки, щепотки того-сего и изюма сооружать такие шедевры, что даже выпускники, лбы здоровые, приезжали со всех концов столицы, а иные и из страны (ну, конечно, когда прибывали в Москву с оказией). Кольке она выдала аж семь булок, наказав взамен всех перецеловать и переобнимать, что он охотно обещал.

Выдвинулись с утра пораньше. Погода была отличная, тепло, сухо, и даже листва облетела, казалось, исключительно для того, чтобы ничего не мешало осеннему солнышку как следует напитать перед зимой и землю, и людей. Ольга рассказывала какую-то захватывающую, но невнятную историю, пересыпанную возмущением в адрес какой-то незнакомой бюрократки, Колька слушал и удачно поддакивал, довольно щурясь на солнце. В таком блаженном состоянии погрузились в поезд и поехали.

Ольга, наконец, притихла, уткнувшись в книгу, а Колька безмятежно клевал носом. Забылись все тревоги, неразрешенные вопросы уже совесть не бередили, все-то в последнее время было правильно и спокойно.

Даже явление Андрюхи Пельменя среди ночи с куском подозрительной кости в кармане равновесия не нарушило: поразмыслив, они вспомнили про одну гражданку, которая имела подлое обыкновение жечь остатки костей в печи «Родины», так, видимо, не все выгребли сыщики.