|
Когда же об уседнем месте ея величества пошла речь высокая, то подьячий Панфилов Семен, в гостях тамо же пребывал, отвечал Кудашкину словами такими: "Левенвольде да прочие немцы в помощниках тому делу графу Бирену служат..." Поехали от воеводы с телегой, взяли Панфилова прямо из бани. - Слову "императрикс" не учен, от вас, голуби мои, впервой его слышу, - отвечал Панфилов, чисто вымытый. - И сколь бумаги в жизни исписал, а такого слова не встречалось. При оговоре моем прошу учесть судей праведных, что ранее в штрафах и провинностях не сыскан, у причастия святого бывал исправно, что и духовный отец, Пантелей Грешилов, в церкви Страстей господних всегда утвердить может... Взяли Пантелея Грешилова из церкви Страстей господних, но живым до розыска не довезли: у порога канцелярии воеводской он помер в страхах великих... Тогда всех арестованных, в железа заковав, повезли под стражей в Москву - прямо на Лубянку, где размещалась Тайная канцелярия под командой губернатора Семена Салтыкова, и писал Салтыков в Петербург Ушакову об этом слове: "...явилась песня печатная, сочиненна в Гамбурге, в которой в титле ея императорского величества явилось напечатано не по форме. И признавается, что она напечатана в Санкт-Питербурхе при Наук Академии, того ради не соизволите ль, ваше превосходительство, приказать ону (т.е. песню) в печати свидетельствовать..." Кострома - полна ума, а Москва еще умнее! *** Синие цветом, скрюченные монстры, разложенные по банкам и бутылкам, злорадно ухмылялись из голубого спирта. Давно уже монстры не видели в Академии барона Кейзерлинга, отъехавшего в Варшаву, но зато опять наблюдали серые уши Данилы Шумахера. Господин Юнкер (профессор морали) фолиантом в телячьей коже треснул по башке господина фон Баксбаума (профессора политики). Академик Либерт трахнул академика Крафта палкой и расшиб зеркало казенное. Академик же Делиль в драку не мешался, ибо он считал, что земля круглая и вращается, а это могли снова поставить ему в вину. Но тут, в самый разгар острой научной дискуссии, вошел секретарь Шумахер и взялся за дубину Петра Первого. - Сия ужасная мебель, - сказал он на кухонной латыни, - да будет и впредь дирижировать науками российскими... При дворе опять ломали головы, кто был самым умным на Митаве, но никого не находили - взамен Кейзерлингу... Тогда Шумахер своей волей предложил графу Бирену быть протектором - почетным президентом наук российских. - Думайте, что говорите! - оскорбился Бирен. - После Петра Великого мне быть протектором?.. Да меня засмеет вся Европа, и будет права. Я не ищу научных званий. Но вот мой секретарь, Штрубе де Пирмон, и учитель детей моих - Леруа... Шумахер сразу все понял: - Ваше сиятельство! - И его серые уши порозовели. - Академия "де-сиянс" имеет немало стульев. Пусть придут ваши секретарь и учитель... Места академиков уже за ними! Бирен махнул рукой, Шумахера отпуская. Сейчас его занимали горы Рифейские, за коими лежит Сибирь - страна пушных и горных сокровищ. В самом деле, если подумать, сколько добра пропадает! Голова пошла кругом, когда Бирен узнал, что требуется для производства только гранат и ядер: селитра и сера, скипидар и сулема, камфора и мышьяк, ртуть и ладан, колофония и антимония, деготь и янтарь, уксус и вино, сбитень и уголь крушины, масло льняное и конопляное.., куда столько? Вечером в морозном воздухе были ослепительны звезды. Бирен, накинув шубу, поднялся на башню. |
