|
.. Первый акт самодержавия (в противность кондициям) был совершен, и Остерман отпустил от себя пастора, начиная "выздоравливать"... Старика Голицына чуть удар не хватил. - Надобно и нам ехать, - сказал министрам. - Сбирайтесь до Всесвятского. Да кавалерии прихватите, а то как бы она самолично их на себя не надела! Лучше уж из наших рук... Едем, едем! Приехали. Гуртом тронулись верховные по деревенской улице, лаяли из-под ворот мужицкие кабысдохи, бежали за вельможами мальчишки, дымно курились трубы дворца грузинского. Впереди заплетал ногами, шелком обтянутыми, великий канцлер Головкин, а позади министров выступал Степанов, неся на блюде золотом знаки двух кавалерии - Андрея Первозванного и Александра Невского... Слепило глаза секретарю от величия и блеска звезд орденских. И мрачно вышагивал князь Дмитрий Голицын, думая: "Охти, господи! Ране парсуну малевать велел с кавалерией красной, а теперь сам, будто лакей, несу ей кавалерию голубую... Плохо стережет Лукич царицу: кто-то мутит ее, надоумливает скверно!" В сенях дворца подбежали к министрам красивые статные молодцы, князья грузинские, голиками быстро обмели депутатам башмаки от снега. Василий Лукич по-хозяйски (пообык уже тут) двери открыл. - Ея императорское величество, - известил, - ждут... Дмитрий Михайлович на середину светлицы выступил. - Благочестивейшая государыня! - заговорил он. - Признавая тебя источником славы и величия России, вручаем мы тебе орден святого Андрея, первейший орден государства нашего, и знаки Александра Невского. Мы тебя избрали на престол прародительский, а ты соблаговолила приять царствование, и мы благодарим тебя, что вернулась ты в отечество, принимая корону из рук наших... Канцлер Головкин вдруг подхалимскую слезу вытер. - От бога все.., не от нас! - сказал слюняво. И Анна ему подбородком жирным кивнула, утверждая. Резала ей ухо речь Голицына: от бога-то - вернее (так и Феофан кричал по церквам). Но Голицын круто тащил далее свою мысль - упрямую. - Благодарим мы тебя, - продолжал, - и за то, матушка, что подписала ты кондиции, кои предложены от имени нашего тебе на славу, а народу российску - во благо! Вот почему, государыня, и явились мы пред тобой, дабы водрузить на твою грудь знаки орденов наизнатнейших... Степанов шагнул с блюдом вперед. Головкин - по чину канцлера - уже потянулся к Анне, чтобы возложить ордена на нее. Но Анна вдруг сама взяла их с тарелки и отвечала с язвой: - Спасибо! А то ведь, канцлер, забыла я их надеть... "Един тут враг - Голицын!" - к нему и повернулась. - Дмитрий Михайлыч, - сказала, - и вы, прочие... Буду я стараться, - посулила Анна Иоанновна министрам, - чтобы все были мною довольны. Согласно желанию вашему, господа высокие, подписала я кондиции, о коих ты и упомянул сейчас, Дмитрий Михайлыч. - Подписанное да исполнится, - буркнул Василий Лукич. Анна глянула в его сторону: "Надоел Лукич, надоел дракон!" - Вы убеждение имейте, - потупилась императрица, - что кондиции те я свято хранить и соблюдать стану до конца моей жизни. И вы тоже не преступите границ насилия в отношении меня, бедной вдовицы. Не выдержала - заплакала. Затряслась ее грудь, перетянутая муаром двух кавалерии, андреевской и александровской. Выпятила перед собой Анна ладони, словно клешни. - Целуйте, - всхлипнула. - А на третий день меня на Москве ждите... Въеду! Глава 9 И - въехала. |
