|
На все последующие вопросы был получен тот же самый ответ. Мистер Ниро Вулф, с которым мы связались по телефону, позвонив мисс Роуэн, в хижине которой он тоже гостит, заявил, что добавить ничего не может, поскольку считает, что вся информация относительно его участия в этом деле должна исходить от прокурора округа мистера Джессапа. Сообщение о подобном развитии событий поступило перед самым подписанием номера в печать, и мы очень довольны тем, что первыми в округе, напечатали это сообщение. Не так уж часто в еженедельнике появляются материалы, представляющие общенациональный интерес. Пять экземпляров данного номера мы отправляем в Библиотеку Конгресса. Не выбрасывайте свои. Когда-нибудь они будут стоить денег”. Читая это, Вулф несколько раз скорчил гримасу, но при обсуждении покритиковал только два слова - “сыщик” и “присмотр”, однако признал, что если человек, находящийся на выборной должности будет говорить то, что думает, его вовсе сочтут набитым дураком; спорить по этому поводу мы не стали. Спор произошел вечером, когда Джессап позвонил и сообщил, что в интересах общественности он принимает наше предложение и мы можем получить наши документы в одиннадцать утра у него в кабинете, а Вулф ответил, что за ними приеду я. Меня несколько удивило, что Джессап так и не попросил Вулфа приехать вместе со мной, - вероятно, боялся, как бы мы не сделали попытку уговорить его позволить нам ознакомиться с материалами дела, о чем ранее не упоминалось. Спор возник позже. Я заявил, что первой моей остановкой после получения документов будет автозаправочная станция - я хотел побеседовать с Гилом Хейтом, Вулф сказал “нет”. Кроме всего прочего я желал получить удовольствие от выражения лица этого нахала, когда он увидит мои документы. - Нет, - повторил Вулф. - Его алиби можно подвергнуть сомнению лишь с помощью людей, которые его поддерживают, а это может подождать до лучших времен. - Для меня, - возразил я, - нет ничего лучше, чем сообщить Гилберту Хейту о том, что я хотел бы задать ему несколько вопросов, и пригласить его проехать со мной в контору окружного прокурора, чтобы ответить на них. Именно так я и поступлю. - Я уже сказал - нет. - А я говорю - да, и тут последнее слово за мной. Наши взгляды встретились. Мой выражал дружелюбие равного, который знает, что спорить с ним бесполезно, глаза Вулфа сузились до щелок. Он держал их прикрытыми достаточно долго - за это время можно было сделать два глубоких вдоха, - затем снова открыл. - Сегодня восьмое августа, - сказал он. - Четверг. - Совершенно верно. - Твой отпуск закончился в среду, тридцать первого июля. Как тебе известно, я привез с собой чековую книжку. Выпиши чек себе на зарплату за полторы недели, то есть как раз до конца этой недели, а далее будешь получать деньги каждую неделю. Я вскинул одну бровь - мне это зачастую помогает, поскольку он этого проделать не может и его точит зависть. В его предложении были свои “за” и “против”. Сначала рассмотрим то, что было “против”: я знал тамошних людей и их настроения, он - нет; к тому же этот отпуск без сохранения содержания я взял по собственной инициативе, а не по договоренности с ним. Теперь - “за”: он приехал, чтобы поскорее увезти меня, значит, приехал по собственному желанию, а не по договоренности со мной; и, хотя деньги не имели для него особого значения - это я запомнил по одному его весьма характерному высказыванию, - для меня они значение имели; к тому же напряжение от усилий держать в памяти, что мне нужно говорить “пожалуйста”, портило ему жизнь. |
