|
- Жуаез правильно поступил, что пошел развлечься в другом месте. В этом мире больше ни на что нельзя положиться, даже на казнь. Пойдемте, пойдемте отсюда, государыни! 6. БРАТЬЯ ЖУАЕЗ Пока на площади и в королевской ложе происходило все описанное выше, оба брата де Жуаез, как мы видели, выбрались из ратуши черным ходом и, оставив своих слуг с лошадьми у королевских экипажей, пошли рядышком по улицам этого обычно людного, но сейчас почти пустынного квартала; весь жадный до зрелищ народ собрался на Гревской площади. Выйдя из ратуши, они зашагали рука об руку, но не говоря ни слова. Анри, обычно такой веселый, был чем-то озабочен и почти угрюм. Анн казался встревоженным и смущенным необщительностью брата. Он первый прервал молчание: - Куда же ты ведешь меня, Анри? - Я никуда не веду тебя, брат, - я просто иду куда глаза глядят, - ответил Анри, словно внезапно пробудившись. - Ты хочешь куда-нибудь направиться? - А ты? - О, мне-то безразлично, куда идти. - Но ведь ты каждый вечер куда-то уходишь, - сказал Анн, - каждый вечер в один и тот же час ты удаляешься из дому и возвращаешься лишь поздно ночью, а то и вовсе не приходишь. - Ты что же, расспрашиваешь меня, брат? - спросил Анри. В голосе его чувствовалась нежность, смешанная с известным уважением к старшему брату. - Я стану тебя расспрашивать? - переспросил Анн, - Боже упаси! Чужая тайна неприкосновенна. - Когда ты только пожелаешь, брат, - ответил Анри, - у меня от тебя не будет никаких тайн. Ты же сам это знаешь. - У тебя не будет от меня тайн? - Никогда, брат. Ведь ты и сеньор мой, и друг [имеется в виду и фактическое старшинство Анна, и его более высокое положение в феодальной иерархии]. - По правде сказать, я думал, что у тебя могут быть от меня тайны: я ведь всего-навсего мирянин. Я думал, что для исповеди у тебя есть наш ученый братец, этот столп богословской науки, светоч веры, мудрый духовник всего двора, который когда-нибудь станет кардиналом, что ты доверяешься ему, исповедуешься у него, получаешь и отпущение грехов, и... кто знает? может быть, даже полезный совет. Ибо, - добавил Анн со смехом, - члены нашей семьи - на все руки мастера, тебе это хорошо известно: доказательство - наш возлюбленный батюшка. Анри де Бушаж схватил брата за руку и сердечно пожал ее. - Ты для меня, милый мой Анн, - сказал он, - больше, чем духовник, больше, чем исповедник, больше, чем отец: повторяю тебе - ты мой друг. - Так скажи мне, друг мой, почему ты, прежде такой веселый, постепенно становишься все печальнее, почему ты выходишь теперь из дому не днем, а только по ночам? - Я, брат, вовсе не грущу, - улыбнувшись, ответил Анри. - Что же с тобой такое? - Я влюблен. - Ладно, откуда же такая озабоченность? - Оттого, что я беспрерывно думаю о своей любви. |
