|
Господин де Жуаез, хоть он и был главным адмиралом Франции, тоже ничего другого не заметил. Увидав своего юного любимца, король радостно вскрикнул и протянул ему руку. - Садись, Жуаез, дитя мое, - сказал он. - Боже мой, как ты поздно явился. - Сир, - ответил Жуаез, - ваше величество очень добры, что изволили это заметить. И герцог, подойдя к возвышению, на котором стояла кровать, уселся на одну из вышитых лилиями подушек, разбросанных для этой цели на ступеньках. 15. О ТОМ, КАК ТРУДНО БЫВАЕТ КОРОЛЮ НАЙТИ ХОРОШЕГО ПОСЛА Шико, по-прежнему невидимый, покоился в кресле; Жуаез полулежал на подушках; Генрих уютно завернулся в одеяло. Началась беседа. - Ну что ж, Жуаез, - сказал Генрих, - хорошо вы побродили по городу? - Отлично, сир, благодарю вас, - рассеянно ответил герцог. - Как быстро исчезли вы сегодня с Гревской площади! - Послушайте, сир, честно говоря - не очень-то это развлекательное зрелище. И не люблю я смотреть, как мучаются люди. - Какой жалостливый! - Нет, я эгоист... Чужие страдания действуют мне на нервы. - Ты знаешь, что произошло? - Где именно, сир? - На Гревской площади? - По правде говоря - нет. - Сальсед отрекся от своих показаний. - Вот как! - Вам это безразлично, Жуаез? - Мне? - Да. - Признаюсь откровенно, сир, я не придавал большого значения тому, что он мог сказать. К тому же я был уверен, что он от всего отречется. - Но ведь он сперва сознался. - Тем более. Его первые признания заставили Гизов насторожиться. Гизы и начали действовать, пока ваше величество сидели спокойно: это было неизбежно. - Как! Ты предвидишь такие вещи и ничего мне не говоришь? - Да ведь я не министр, чтобы говорить о политике. - Оставим это, Жуаез. - Сир... - Мне понадобится твой брат. - Мой брат, как и я сам, сир, всегда к услугам его величества. - Значит, я могу на него рассчитывать? - Разумеется. - Ну, так я хочу дать ему одно небольшое поручение. - Вне Парижа? - Да. - В таком случае это невозможно, сир. - Как так? - Дю Бушаж в настоящее время не может уехать. Генрих приподнялся на локте и во все глаза уставился на Жуаеза. - Что это значит? - спросил он. Жуаез с величайшей невозмутимостью выдержал недоумевающий взгляд короля. - Сир, - сказал он, - это самая понятная вещь на свете! Дю Бушаж влюблен, но он недостаточно искусно приступил к делу. Пошел по неправильному пути, и вот бедный мальчик начал худеть, худеть... - И правда, - сказал король, - это бросилось мне в глаза. - И все мрачнел, черт побери, - словно он живет при дворе вашего величества. От камина до собеседника донеслось какое-то ворчание. |
