Находясь в ванной, он услышал, как в спальне щелкнул замок, открылся выдвижной ящик, затем раздался звук убираемого в ящик оружия и снова щелчок замка. После этого донесся её вздох и зевок.

Понимая, что она уже проснулась, Клинт молча оделся, не стал обуваться у кровати, а взял туфли и спустился с ними вниз.

Лила прокашлялась.

— Всё нормально, я уже не сплю.

Клинт не был уверен, что это правда: Лила, даже, не расстегнула форменные брюки, перед тем, как завалиться на кровать. Она даже не накрылась одеялом.

— Ты, наверное, вымоталась. Я уже ухожу. На Маунтин всё хорошо?

Прошлой ночью она написала, что на Маунтин Рест Роуд случилась авария. «Ложись спать» — написала она. Не то, чтобы это случалось в первый раз, но всё же было необычно. Они с Джаредом пожарили стейков и выпили по паре бутылок пива «Анкор Стим» на веранде.

— Фура расцепилась. Со всякой дрянью для животных. Отцепилась и перегородила всю трассу. Кошачий корм и собачьи консервы разбросало по всей округе. Пришлось убирать.

— Месиво, наверное, было, — он наклонился и поцеловал её в щеку. — Эй, хочешь, начнем бегать по утрам? — эта мысль пришла ему в голову совершенно неожиданно, и он оценил её по достоинству. Нельзя запретить телу стареть и толстеть, но можно, хотя бы, с этим бороться.

Лила открыла правый глаз, он казался бледно-зеленым в полутьме спальни.

— Только не с этого утра.

— Разумеется, нет, — ответил Клинт. Он обнял её, надеясь, что и она поцелует его, но она лишь пожелала ему хорошего дня и напомнила, чтобы Джаред не забыл вынести мусор. Глаз закрылся. Была зеленая вспышка… и исчезла.

В сарае невыносимо воняло.

Кожа Эви покрылась мурашками и она изо всех сил боролась с желанием убежать. Стояла смесь запахов химикатов, жженых листьев и горелой еды.

В волосах у неё запутался мотылек, он изо всех сил пытался вырваться и царапал кожу на голове. Она неглубоко вдохнула и осмотрелась.

Панельный сарай предназначался для приготовления наркотиков. В его центре стояла газовая плита, от которой к двум белым бакам тянулись желтые трубки. Рядом, у стены находились лотки, кувшины с водой, вскрытые упаковки контейнеров «Зиплок», пробирки, куски пробки, бессчетное количество горелых спичек, горелка с обугленной чашей и утилизатор, соединенный шлангом, который исчезал под сеткой, которую сдвинула Эви. По полу были разбросаны пустые бутылки и консервные банки. Кресло с подписью «Дейл Эрнхардт-младший» лежало на боку. В углу валялась скомканная серая рубашка.

Эви стряхнула с рубашки пыль и грязь и надела её. Она оказалась ей велика и доставала до бедер. Видимо, раньше она принадлежала какому-то неряхе. На груди блестело пятно в форме полуострова Калифорния и свидетельствовало о том, что этот неряха любил майонез. Она присела возле баков и выдернула из них желтые трубки. Затем она повернула вентили на баллонах с пропаном.

Оказавшись снаружи, Эви замерла и полной грудью вдохнула свежий воздух.

Примерно в 90 метрах от неё, на деревянном настиле стоял осыпанный гравием трейлер, рядом с ним стоял грузовик и пара машин. На растянутой веревке, вместе с парой штанов, висело три освежеванных кролика, с одного всё ещё капала кровь. Из трубы трейлера тянулись клубы дыма.

Там, откуда она пришла, через небольшой лесок и поле, уже не видно было Древа. Впрочем, она была не одна, мотыльки облепили крышу сарая, постоянно перелетая с места на место.

Эви пошла к настилу. В ноги впивались сухие ветки и острые камни. Но она не замедлила шаг. Её раны заживали быстро и легко. Возле веревки она остановилась и прислушалась. До неё донесся мужской смех, звук телевизора и шебуршание десятка тысяч червей в земле под ногами.