Плюс ко всему, комната отдыха служила одновременно и комнатой для свиданий, а опытные посетители, вроде её сына Бобби, всегда приносили мелочь.
Этим утром она сидела рядом с Ангелочком Фитцрой и смотрела новости 7 канала, вещавшего из Уилинга, Иллинойс. Новости были самыми обычными: бандитские разборки, пожар на подстанции, на шоу гигантских грузовиков арестовали женщину, напавшую на другую женщину. Власти штата спорили о строительстве новой мужской тюрьмы в горах и, кажется, у них возникли какие-то проблемы. Продолжалась осада Кинсмана Брайтлифа. На другой стороне глобуса случилось землетрясение в Северной Корее, а из Австралии врачи докладывали об эпидемии сонной болезни, почему-то, охватившей одних женщин.
— Это всё мет, — сказала Ангелочек Фитцрой. Она сидела и жевала «Twix», который нашла в окошке для выдачи автомата со сладостями. Наверное, последний.
— Что именно? Спящие женщины, тёлка с шоу грузовиков или этот парень из реалити-шоу?
— Может, всё вместе, но я имела в виду тёлку. Я как-то ходила на такое шоу. Там все бухие или обкуренные. Хочешь? — Она сжала в ладони остатки шоколада и протянула Джанет (на случай, если офицер Лэмпли просматривает камеры в комнатах отдыха). — Не так уж сложно, как кажется.
— Нет, спасибо, — ответила Джанет.
— Иногда, когда я вижу всё это, хочется сдохнуть, — спокойно сказала Ангелочек. — Или, чтобы другие сдохли. Ты, глянь, — она указала на свежий плакат, висевший между автоматами. На нем была изображена песчаная дюна, которую пересекали следы человеческих ног и исчезали за гребнем, казалось, в вечности. Под снимком была надпись: «Борьба впереди».
— Этот чувак, ведь, ушел? А куда он ушел? Что там? — спрашивала Ангелочек.
— Ирак? — предположила Джанет. — Может, дошел до ближайшего оазиса.
— Неа, он подох от теплового удара. Лежит там, за гребнем, глаза выпучил, а кожа у него черная, как ночь, — она не шутила. Ангелочек выросла среди глубоко религиозных торчков и самогонщиков. Она сидела за нападение, но Джанет казалось, что список её преступлений мог оказаться побольше, чем у многих в этой тюрьме. Её лицо было костлявым и угловатым и казалось достаточно крепким, чтобы сломать им бордюр. Она жила в крыле «С» тюрьмы Дулинга, где позволялось только 2 часа свободного времени. В крыле «С» жили плохие девочки.
— Мне кажется, нельзя почернеть от теплового удара в Ираке, — заметила Джанет. Неправильно, наверное, спорить с Ангелочком, даже в шутку. Она, по словам доктора Норкросса, страдала «приступами гнева», но этим утром Джанет захотелось немного пощекотать себе нервы.
— Я о том, что всё это — полная херня, — ответила Ангелочек. — Борьба — это просто жить день за днем, блядь.
— Кто, по-твоему, его повесил? Норкросс?
Ангелочек усмехнулась.
— Норкросс слишком умен для таких глупостей. Нет, это директор Коутс. Джеееенис. Она просто помешана на всякой мотивации. Видала, что висит у неё в кабинете?
Джанет видела. Плакат висел там давно, и приятных ассоциаций не вызывал. На нем был изображен котёнок, свисавший с ветки дерева. «Держись, малыш» — было написано на плакате. Большинство котят, находящихся здесь, давно попадали со своих веток. У некоторых, вообще, деревьев не было.
По телевизору показали фоторобот сбежавшего преступника.
— Ох, блин, — заметила Ангелочек. — Это парень повелся на то, что черный нынче в моде, да?
Джанет не стала отвечать. Дело в том, что ей всё ещё нравились опасные мужчины. Она работала над этим с доктором Норкроссом, но находилась она, всё-таки, среди людей, которые в любой момент могли подловить её в душе и ткнуть в бок заточку. |