Перед ней раскачивался кровоточащий кролик. Она спросила у него, как всё произошло.

«Трое мужчин, одна женщина» — ответил кролик. Одинокая муха взлетела с его почерневших губ, пожужжала и исчезла в ухе. Эви слышала, как она болталась там, внутри. Она не винила муху — та делала то, что ей положено — но бедный кролик, определенно, не заслужил такой печальной участи. Конечно, Эви любила всех животных, но к небольшим травоядным созданиям она относилась с особой заботой.

Она коснулась мертвой головы кролика и прижала его губы к своим.

— Спасибо, — прошептала она.

Одним из немногих плюсов жизни по эту сторону Аппалачей было то, что на две зарплаты госслужащих можно было содержать неплохой дом. Дом Норкроссов имел три спальни и был весьма современным. Все дома в округе были красивыми, просторными, но не гигантскими, у всех были лужайки, достаточно просторные, чтобы играть в мяч, а во время летнего сезона можно было любоваться зелеными холмами и рощами. Что слегка разочаровывало в этой ситуации, так это то, что, даже при такой цене, половина домов пустовала. Демонстрационный дом на вершине холма был единственным исключением. Он был меблирован и содержался в идеальной чистоте и порядке. Лила сказала, это вопрос времени, когда его займут варщики мета. Клинт сказал, чтобы она не беспокоилась, потому что он знаком с шерифом.

«Ей нравятся старики?» — спросила тогда Лила, пристально глядя на него и сжимая пальцами его бедро.

На верхнем этаже дома Норкроссов располагалась хозяйская спальня, комната Джареда и кабинет, которым они пользовались по очереди. На первом этаже была большая кухня, которую от гостиной отделяла барная стойка. Справа от гостиной, за прозрачными дверьми находилась скромная обеденная комната.

Клинт сидел за стойкой, пил кофе и читал «Нью-Йорк Таймс» с «Айпада». Землетрясение в Северной Корее привело к многочисленным жертвам. Северокорейские лидеры утверждали, что благодаря суперсовременной архитектуре ущерб минимален, но снимки с телефонов показывали груды тел и обломки зданий. В Аденском заливе горела нефтяная вышка. Подозревают диверсию, но ответственность на себя никто не взял. Все близлежащие страны повели себя, как мальчишки, разбившие окно бейсбольным мячом. В пустыне Нью-Мексико наступил 44 день противостояния ФБР и ополченцев под командованием Кинсмана Брайтлифа (урожденного Скотта Дэвида Уинстеда-младшего). Эти ребята отказывались платить налоги, признавать Конституцию и сдавать арсенал автоматического оружия. Когда люди узнавали, что Клинт психиатр, то немедленно просили его поставить диагноз политикам, кинозвездам и прочим знаменитостям. Обычно Клинт всячески отнекивался, но, в данном случае, не без удовольствия признал, что этот самый Кинсман Брайтлиф страдал от диссоциативного расстройства.

Внизу главной страницы было изображено испуганное лицо молодой женщины, стоявшей на фоне Аппалачей с младенцем на руках. Надпись сбоку гласила: «Рак в угольном краю». Глядя на картинку, Клинт вспомнил об утечке химикатов в местную реку пять лет назад. Тогда из-за этого полностью прекратилась подача воды. Сейчас ситуация, вроде бы, нормализовалась, но семья Клинта, по-прежнему, пила только бутилированную воду.

Солнце светило прямо в лицо. Он выглянул в окно, на пару вязов, росших на заднем дворе, прямо возле бассейна. Эти вязы казались ему одновременно братьями, сестрами и супругами. Он был уверен, что там, под землей их корни сплелись воедино. Вдали виднелись темно-зеленые горы. По синему небу плыли жидкие облака. Летали и пели птицы. Разве это не ужасно, что люди испортили такую прелестную землю? Кажется, в нем начал говорить старый брюзга.

Клинту хотелось верить, что он не участвовал в этом загрязнении.