– Пиши, Слава, – повторил я, и увидел, как кончик карандаша, чуть подрагивая, замер над чистой страницей. – Сначала мы научимся определять уровень глюкозы в крови. Для чего это надо?

– Можно узнать, болен ли человек диабетом... Наверное.

– Молодец. Почти угадал. Там всё просто. Берешь кровь, осаждаешь белки пикриновой кислотой. Количество и концентрацию определишь сам. После осаждения центрифугируешь. Объяснять, надеюсь, не надо, что получим?

– Сыворотку крови без белков, Евгений Александрович!

– Добавляешь раствор сульфата меди и щелочь. Получаешь осадок оксида меди. То же самое, определишь сам, чего и сколько. У тебя лаборантов много, найдешь чем занять.

– И мы спектрографом... или фотометром лучше... интенсивность... стандартные показатели... – забормотал Антонов, делая выводы уже без меня. – Спасибо! Ведь это… никто не додумался! Вы даже не понимаете... – вскочил на ноги Славка.

– Понимаю. Смотри только, правила поведения с пикриновой кислотой и сульфатом меди...

– Все будут знать и исполнять! Думаю, за неделю смогу предоставить черновой вариант! Я сейчас...

– Сядешь и продолжишь записывать! – остудил я научный энтузиазм. – Это мероприятие по подготовке к основному эксперименту!

Вот тут завлаба и проняло. Работа мысли была видна невооруженным глазом. Антонов пытался понять, что же такое эпохальное ему предстоит сделать, если открытие мирового уровня я называю мелкой предварительной работой.

– Я готов, – пробормотал он через минуту, вытирая внезапно выступивший на лбу пот.

Лысеет Славка. Молодой ведь пацан, а залысины уже ого го. Ничего, с такой зарплатой и возможными премиями он завидным женихом с любой прической будет.

– Берешь двух собак. Документируешь уровень глюкозы в крови. Хорошо только, с повторениями и при разных условиях! Чтобы не тяп ляп, а придраться никто не смог! Будто к тебе ангел явился, и божественное откровение показал! И не дергайся, акты разгильдяйства я помню.

– Извините, – пробормотал завлаб.

– Опыт номер один. Первой собачке удаляешь поджелудочную железу. Определяешь нарастающий уровень глюкозы. Но смотри мне, никакой вивисекции, обезболить, запротоколировать. Вторая – для контроля. Ферштейн?

– Ага, всё сделаем как надо.

– Хоронишь жертву первого опыта. Можешь даже памятник потом поставить, напишешь трогательное что нибудь, «Они умерли, чтобы мы жили». Это как идея, воплощать не обязательно. Кстати, ты не сильно распаляйся, это уже делали до нас, лет шесть назад. Но без определения уровня глюкозы. Найдешь эту публикацию. Второй опыт. Иссекаешь поджелудочную железу следующей собаке, описываешь развитие диабета. Продолжаешь фиксацию результатов, с фотографиями и протоколами. Делаешь экстракт железы, вводишь несчастной животине, видишь улучшение. Вот этого не было еще. Тут мы первые. Но это еще не конец. После этого приступаешь к изучению экстракта из островков Лангерганса этой самой поджелудочной железы. Потому что вещество, из за недостатка которого появляется диабет   там. И делать это будешь в глубокой тайне. Не здесь, в Знаменке. Спиртовая вытяжка для первой попытки. Очищение. Стабилизация.

– Евгений Александрович, но ведь если всё известно... Зачем предварительные опыты?

Вот что нравится в этом парне – ни разу не задал вопрос, откуда я всё знаю в подробностях. О самом процессе – сколько угодно, а про источник – ни разу. Верит ли он в неистощимость архива Талля, или считает, что мне это надиктовывают потусторонние сущности, неважно. Молчит, будто так и надо. Опыты эти, простые как методичка по нормальной физиологии для студентов второго курса, лет через двадцать пять, что ли, додумаются сделать. А до определения уровня глюкозы на уровне школьного химического кружка тоже лет пятнадцать остается.