За окном уже мелькали пригородные домишки. Императрица наконец решилась, перешла к делу:

— Вы, граф, даёте мне слово офицера, что всё сказанное здесь останется между нами?

— Государыня! В моей скромности можете не сомневаться, — Соколов твёрдо посмотрел в её лицо.

Императрица начала издали. Она говорила о тех жертвах и несчастьях, которые принесла война. Соколов пытался понять, куда она клонит. Вдруг Императрица негромко, так что Соколов был вынужден напрячь слух, произнесла:

— Государь — человек исключительных добродетелей. Его личность очаровывает всякого. Увы, для монарха он слишком мягок и добр. Да, смирение — дар Божий, но Государь обязан чаще показывать свою непреклонную волю. И сейчас он должен быть решительным. В его силах восстановить на земле мир. — Она каким-то неуловимо грациозным движением положила свою изящную, не украшенную перстнями кисть на руку Соколова.

Проникновенно заглянула ему в глаза: — Милый граф, сегодня Государь будет говорить с вами о важных предметах, которые могут определить судьбу нашего народа. Я, царица, прошу, заклинаю вас: повлияйте на Ники, пусть он с Германией заключит отдельный от союзников мир. Кто наши друзья? — Императрица сделала презрительную гримаску. — Французы легкомысленны, по своей натуре якобинцы. Англия всегда ненавидела Россию, вредила ей везде, где была в силах. С Германией, напротив, у нас прочные дружеские отношения. Незамедлительный мир остановит реки русской крови. Сейчас есть счастливый случай. Завтра его не будет. Обещаете свою помощь, граф?

После долгих размышлений Соколов произнёс:

— Государыня, я не политик. Я солдат. Я исполняю приказы. И не считаю себя вправе поучать великого Государя. Но я готов отдать жизнь за Россию, за царский трон. Простите, милостивая Императрица, если я не оправдал ваших надежд.

Императрица побледнела, она впилась пальцами в кожаный подлокотник и больше не произнесла ни слова.

Авто миновало охрану, стоявшую у ворот, и подкатило к Александровскому дворцу.

Соколов узнал часового — Михаила Лаврова. Саженного роста, с широченными плечами, пудовыми кулаками, рядовой славился своими атлетическими подвигами. Он ломал подковы, носил на плечах лошадь, ударом ладони загонял гвоздь в толстую доску. (У меня хранится редкое, даже удивительное фото: Михаил Лавров с наследником зимой 1909 года около Александровского дворца. Рядовой — с трёхлинейной винтовкой Мосина, а рядом — крошечный Алексей Николаевич в расшитой дубленой шубейке. Наследник российского престола чем-то огорчен. Он понуро опустил голову, не смотрит в объектив.)

Часовой при виде Императрицы вытянулся в струнку. Александра Фёдоровна спросила:

— Алексей Николаевич во дворце?

Поедая глазами Государыню, Лавров отчеканил:

— Никак нет! Они с прапорщиком Щёголем изволят гулять в парке.

— Приказываю на время оставить пост и найти наследника. Передай: приехал граф Соколов! — И к гению сыска: — Алексей, как всегда, вас заждался.

Соколова и наследника связывала горячая симпатия, какая возникает иногда у людей, невзирая на разницу в возрасте.

Императрица, небрежно кивнув Соколову, отправилась в свои покои.

И тут же Соколов услыхал низкий, сильный голос:

— Сам легендарный граф! — Это был генерал-майор Комаров, командир сводного пехотного полка, человек крепкого сложения, с породистым, высокомерным лицом, с холёными усами и высоким умным лбом. — Ваши военные подвиги у всех на устах. Государь скоро примет вас в библиотеке. Позвольте проводить…

Государь вошёл стремительным шагом.