Он нахмурился.

     - Барбара, я, наверное, не так огорчен тем, что произошло, как вы. Может быть это даже хорошо, для нас. Я имею в виду не нас шестерых, я говорю о нашей стране.

     - То есть как это? - искренне удивилась она.

     - Ну... конечно тяжело рассуждать на такую сложную и пространную тему, когда сидишь скорчившись в убежище и не знаешь, сколько еще удастся продержаться. Но... Барбара, уже на протяжении многих лет я обеспокоен судьбой нашей родины. На мой взгляд наша нация стала превращаться в стадо рабов - а ведь я верю в свободу. И, может быть, война повернет этот процесс вспять. Может быть, это будет первая в истории человечества война, которая более губительна для глупцов, а не для умных и талантливых.

     - Как же так?

     - В войнах всегда прежде всего гибла самая лучшая молодежь. На сей раз те ребята, которые служат в армии, находятся в большей безопасности, чем гражданское население. А из гражданских больше всего шансов уцелеть у тех, у кого хватило ума как следует подготовиться к войне. Конечно же, правил без исключений не бывает, но в основном все именно так и есть. И людская порода постепенно улучшится. Когда все кончится, условия жизни будут очень суровыми, но от этого людское племя выиграет еще больше. Ведь уже на протяжении многих лет самым надежным способом выжить было быть совершенно никчемным и оставить после себя выводок столь же никчемных детей. Теперь все будет иначе.

     Она задумчиво кивнула.

     - Это обычная генетика. Но, в принципе, это жестоко.

     - Да, это жестоко. Но еще ни одному правительству не удавалось победить законы естественного развития, хотя это и пытались сделать неоднократно.

     Несмотря на жару, она вздрогнула.

     - Наверное, вы правы. Нет, я совершенно уверена, что вы правы. Но все же я бы предпочла, чтобы осталось хоть какое-то государство - хоть плохое, хоть хорошее. Уничтожение худшей трети, это, конечно, с генетической точки зрения - хорошо, но вообще-то в смерти такого количества людей ничего хорошего нет.

     - М-м-м, да. Мне тоже неприятно думать об этом. Барбара, ведь я запас кислород не только для дыхания и для охлаждения. Я предвидел и другие, еще более странные возможности.

     - Более странные? Какие же?

     - Когда раньше расписывали ужасы третьей мировой войны, все всегда крутилось вокруг атомного оружия. И болтовня насчет разоружения и все эти демонстрации сторонников мира - все это было связано с Бомбой, все посвящено Бомбе, Бомбе, Бомбе - как будто убивать может только атомное оружие. Эта война вполне может оказаться не просто атомной, а атомно-химическо-бактериологической. - Он указал на баллоны. - Именно поэтому-то я и запасся сжатым кислородом. Он предохраняет нас от нервно-паралитического газа, аэрозолей, вирусов. И еще бог знает от чего. Русские не стали бы уничтожать нашу страну полностью, если бы имели возможность забрать наши жизни, не разрушая нашего достояния. Я ничуть не удивился бы, если бы узнал, что атомные удары были нанесены только по военным объектам, вроде той ракетной базы, что расположена неподалеку отсюда. А города вроде Нью-Йорка и Детройта получили просто по порции отравляющего газа. Или по облаку бактерий чумы, которая длится всего двадцать четыре часа и в восьмидесяти процентов случаев дает смертельный исход. И подобных вариантов бесчисленное множество. Там, снаружи, возможно воздух может быть наполнен смертью, которую не укажет ни один датчик и не задержит ни один фильтр. - Он грустно улыбнулся. - Простите меня. Наверное, вам все-таки лучше пойти и лечь.

     - Мне так не хочется оставаться одной. Можно я еще посижу с вами?

     - Конечно.