Когда очередь дошла до Озерова, старик похлопал его по плечу и на ломаном русском языке сказал:

– Ты был Гоби – старый Баточирын помнит тебя. Ты был Юсун‑Булак, там, – старик показал на север. – Это было давно; много зим прошло.

– Я не помню тебя, отец, – ответил Озеров, обнимая старика, – но я завидую твоей памяти – памяти степного орла. Я был в Юсун‑Булаке перед поездкой в Гоби девять лет назад.

– Кто был Гоби и снова вернулся, тот найдёт счастье, – сказал старый Баточирын.

– Если пришёл без плохой мысли, – добавил он, обнимая Пигастера, стоящего возле Озерова.

Араты снова заговорили шумно и приветливо, окружили гостей, обнимали, жали руки.

Долго не гасли в эту ночь костры в стойбище пастухов. Ветер стих, улеглась пыль. Неподвижный воздух был холоден и сух. В чёрном небе над пустыней ярко искрились звезды. Приятным теплом тянуло от костров, в которых, потрескивая, горели сухие ветви саксаула и караганы.

Батсур, лёжа на кошме между Озеровым и Тумовым, вполголоса говорил:

– Наш американец прицепился к старому Баточирыну, как колючка к лошадиной гриве. Больше часа говорят. О чем бы?

– Третий способ изучения местности и обстановки, – усмехнулся Тумов, – расспросы местного населения.

– Хорошо он говорит по‑монгольски? – спросил Озеров.

– Лучше меня, – засмеялся Батсур. – В общем, понять можно.

– Любопытный тип, – вполголоса заметил Озеров, поглядывая в сторону соседнего костра, где седобородый Баточирын, наклонив голову, внимательно слушал улыбающегося Пигастера.

– Разведчик! – процедил сквозь зубы Тумов.

– Не только, – возразил Озеров. – Он и учёный. Мне попадались его работы по земным токам и магнетизму. Ты тоже должен их знать.

– Ерунда. Ни одной путной мысли. Фантазия…

– У тебя все фантазия, – спокойно заметил Озеров. – А между прочим, в самых фантастических представлениях есть зерно истины. Вот, например, сегодня, приветствуя нас, Баточирын сказал о громовых духах, обитающих на юге Гоби. Это, конечно, какая‑то легенда. Но мне очень хотелось бы узнать о ней подробнее. Ты обратил внимание на эти слова?

– Нет, – сказал Тумов. – Пока он говорил, я старался вспомнить, куда положил контрольные таблицы для измерительных приборов.

– Вспомнил?

– Нет.

– А ты не мог оставить их в Москве?

– Не думаю, – протянул Тумов не очень уверенно.

– Это скандал, если таблиц не окажется, – покачал головой. Озеров. – Надо завтра же проверить… А вы, Батсур, знаете легенду, о которой говорил Баточирын? – продолжал он, помолчав.

– Не знаю, – тряхнул головой молодой монгол. – В Гоби много легенд. Здесь о каждой долине, о каждой скале существуют легенды. Завтра спрошу Баточирына.

* * *

На следующее утро Озерова разбудили свист и вой ветра. Юрта дрожала от сильных порывов. В воздухе снова было полно тонкой песчаной пыли. Выбравшись из спального мешка, Озеров увидел вокруг страшный беспорядок. Вьючные чемоданы были раскрыты, содержимое раскидано на полу. Среди вороха одежды, книг, инструментов и разного походного снаряжения мрачно копался Тумов.

– Таблицы? – спросил Озеров.

Тумов молча кивнул.

Войлочная завеса у двери приподнялась, пропустив Батсура.

– Ветер разыгрался, – объявил он, снимая пылезащитные очки. – Придётся ждать.