– А как же с намёками между строк?

– Неужели я болтал и об этом? – удивился Пигастер. – Ай‑я‑яй, как нехорошо!.. Однако у вас поразительная память, господин Озеров. Эти “намёки” не для огласки. Ведь каждый служит своему делу. Однако уверяю вас, я уезжаю… немного иным, чем приехал. Убедиться в своей ошибке – это уже много… для учёного‑человека.

К ним быстро подошёл Тумов. Брови его были насуплены, глаза зло сверкали. Он глубоко засунул кулаки в карманы плаща, словно опасаясь, что может пустить их в ход.

– Послушайте! – резко начал он. – Через пять минут…

– О’кей, господин Тумов, – прервал Пигастер. – Мы тут как раз говорили о вас. Ваша точка зрения победила. Я уезжаю вашим сторонником. Господа, – громко обратился он к присутствующим, – мой уважаемый коллега убедил меня. Я решил лететь. С сожалением покидаю ваше приятное общество. Желаю всем счастливого пути.

Перед посадкой в самолёт Очир крепко пожал руку Аркадию.

– Вы губите свой талант, – шутливо заметил он, похлопывая Озерова по плечу. – Вам надо идти в дипломаты. Желаю интересных открытий на юге Гоби.

* * *

Трое суток бушевал песчаный буран у подножия плато. Ветер срывал палатки, опрокинул одну из машин. Густая ржавая мгла окутала пустыню. Исчезло солнце. Молнии сверкали в песчаных тучах; тяжёлые раскаты грома перекатывались над плато, будили многоголосое эхо в глубоких расщелинах. Поднятый в воздухе песок бесконечным потоком нёсся над лагерем. Под горами песка оказались похороненными ящики с провиантом и бочки с горючим.

Люди забились в палатки, судорожно кашляли в непроглядной тонкой пыли. Пыль слепила глаза, раздражала и жгла горло. Нельзя было зажечь костра, примуса не горели. Буран разыгрался вскоре после отлёта самолёта и, казалось, усиливался с часу на час. О судьбе самолёта в лагере не знали. Буря прервала радиосвязь.

Тумов, лёжа на кровати в спальном мешке, сердито уговаривал Озерова и Батсура, которые расположились прямо на кошмах на полу:

– Куда вы поедете, непутёвые головы! Теперь такие бураны будут случаться все чаще. Дело идёт к осени. Жить вам надоело?

– Ещё один скорпион, – заметил вместо ответа Батсур и стукнул молотком по брезентовому полу палатки. – Даже им стало невмоготу. Так и лезут в палатку один за другим.

– Откажет мотор, – продолжал Тумов, – что будете делать одни в пустыне за сотни километров от жилья и колодцев? – он судорожно закашлялся.

– Не трать красноречия, Игорь, – тихо сказал Озеров. – Вопрос решён: прекратится буран, и мы едем. Может, нам в руки даётся неповторимый случай. Когда ещё экспедиция проникнет в эти места? Мы обязаны выяснить всё, что в наших силах.

– Погоня за призраком! – крикнул Тумов. – Я готов понять вас, если бы вы продолжали работу в окрестностях Адж‑Богдо. Но забираться в глубь неисследованной пустыни, удаляться на сотни километров от плато, которое вы сами считаете главным объектом исследований, – это хуже, чем безумие.

– Иногда бывает полезно отойти от объекта исследований на некоторое расстояние, – заметил Озеров. – Вблизи за частностями не всегда видно главное.

– Вы едете не за этим, – перебил Тумов. – Вас увлёк бред умирающего безумца. Ни один уважающий себя исследователь не стал бы тратить времени и сил на такую чепуху.

– Может быть, мы плохие исследователи, – спокойно согласился Озеров. – Мы не смогли так легко и просто решить все вопросы, как решил их ты. Дай же нам самим разобраться в своих ошибках.