|
А тем очень приятно: вместо того, чтобы сидеть на лестнице — лучше у него посидеть; для него же эта компания своя... Вот они сидят, пьют чай, у него голова болит; кто-то из этих господ спрашивает его: «Что ты, Григорий Ефимович, грустный? Что задумался»?.. Он говорит: «Сказано мне подумать: как быть с Государственной Думой. Я совершенно не знаю, а как ты думаешь»?.. Тот говорит: «Мне нельзя думать об этом, а то мне от начальства влетит»... Распутин говорит: «А знаешь что? я его пошлю самого в Думу: пускай поедет, откроет, и никто ничего не посмеет сделать»... После этого мне было смешно, — сознавался Хвостов, — когда несколько членов Государственного Совета приписывали себе влияние в Ставке на то, что состоялось это посещение Государственной Думы... Вот в чем был трагизм положения! Его воля была подавлена. Я утверждаю, что воля его была иногда подавлена также гипнотически. Удавалось только на минуту вывести из гипноза 95. Другой случай «действия под гипнозом» Николая II состоял, по проверке Хвостова, в следующем: — Хвостов сделал «всеподданнейший» доклад о необходимости сенаторской ревизии железных дорог, указав на ген. Нейдгардта как на желательного ревизора. В это время состоялось назначенье Трепова, который, разойдясь в этом вопросе с Хвостовым, отправился в Ставку и выхлопотал там у царя отмену ревизии. «Мое положение, — вспоминал Хвостов пред Следств. Комиссией, — получилось странное: я выхлопотал эту ревизию, Нейдгарту сказал, тот передал... Началась междуведомственная история!.. На императора это страшно подействовало, и ему неловко стало, что я попросил, он согласился, а затем — отменил. Тогда он посоветовался с Григорием, как рассказывал сам Григорий: со мной, — говорит, — папашка советовался: как быть?. — он обидел «внутреннего», но и «железного» не хочет обидеть... Но я ему сказал: ты их позови, поставь рядом, да не приказывай, а скажи: — «будьте вы в мире, — что вам ссориться — будьте по-божьи»... Когда я этот рассказ получил, я посмеялся... Через несколько дней я еду с очередным докладом (обыкновенно доклады были в 5 час., тут почему-то в 11 час.). Доклад был очень краткий. Меня просят подождать в приемной. Минут через 10 является Трепов. Нас зовут вместе в кабинет, и тут происходит буквальное повторение того, над чем я, за три дня перед тем, смеялся! Вошел император, обратился к нам и говорит: — «Господа, я вам не приказываю, а вас прошу убедительно, — для пользы России, — этого не делать, этих контров: я ошибся, поторопился»... После этих двух фактов могло ли быть у меня сомнение в том, что там гипнотическое влияние?! 96. Была ли возможность для Николая II выйти из того гипнотического круга, какой очертила вокруг него властная рука Распутина? — Мог ли вообще Николай II иметь хоть малейшее представление о том, чья именно воля руководит им в том или другом «его» царском решении? По-видимому — да, и мы уже знаем, за чью волю почитал царь волю Распутина: — «святой» мог внушить ему, — думал он, — лишь «божественную» волю; — при этом слабовольным монархом совершенно упускалось из виду, кто именно внушил ему прежде всего веру в «святость» самого гипнотизера. «Подвергающийся внушению, — учит проф. Авг. Форель, — получает такое впечатление, как будто не только воля гипнотизирующего, но и его собственная диктуют ему данное стремление или желание, которое загипнотизированному чрезвычайно приятно или, по крайней мере, является неизбежным для него и обязательным. |
