|
Если мы вспомним из жизни Распутина такие случаи, как его обморочное состояние, с сопровождением обильного пота вслед за «воскрешеньем» Вырубовой, его помертвение (припадок) перед «пророчеством» Е. Джанумовой о спасении ее племянницы и целый ряд случаев его болезненных невоздержанностей, — мы будем вправе предположить у знаменитого «старца» ту истеро-эпилептическую «одержимость», на почве которой психиатрия констатирует возможность «двойного сознания», столь близкого сознанью отождествляющего себя с «мифологической маской». Но здесь естественно напрашиваются два очень важных вопроса, без разрешения которых наше объяснение «тайны Распутина» может показаться вдумчивому скептику произвольным утверждением. — Да был ли в самом деле Распутин настолько религиозным типом, чтоб отождествлять, в фанатичном самовнушении, себя со своей «божеской маской»? А если да, то как понять и как связать его эротику, его плотский разврат, его ничем не ограниченные половые излишества с положеньем твердо верующего в себя святого, если не бога? Я позволю себе ответить сначала на второй из напрашивающихся здесь вопросов. Возбуждение полового инстинкта, в связи с религиозной экзальтацией и вообще с молитвенным подвигом — общеизвестный факт, хотя еще и недостаточно до сих пор разъясненный. — «Художественное делание молитвы Иисусовой, — говорит епископ Феофан Затворник, — иного ввергает в прелесть мечтательную, а иного, дивно сказать, в постоянное похотное состояние». (Собрание писем святителя Феофана, М.,.1901 г., т. 7, стр. 87). По его же словам, теплота («теплое чувство»), сопровождающая сосредоточенную в сердце молитву, нередко соединяется «с сладостью похотною». (Письма. Тамбов 1897, стр. 317.) «Какое странное явление, — говорит епископ Игнатий (Брянчанинов), по-видимому, подвижник занимается молитвою, а занятие порождает похотение, которое должно бы умерщвляться занятием» (Сочинения, т. 2. СПБ, 1865, стр. 354.) Связь половою чувства с религиозным вскрыл, — еще задолго до Фрейдовского учения о сублимации первого из них во второе 119, — проф. Р. Краффт-Эбинг, полагавший, на основании ряда исследований, что «религиозное и половое состояние аффекта обнаруживают на высоте своего развития единогласие в качестве и количестве возбуждения и могут поэтому соответственным образом викариировать», при чем «оба могут, при патологических условиях, перейти в жестокость» 120. О «склонности человека связывать свою эротику с религией, приписывая первой божественные источники и выдавая ее за продукт веления свыше», — говорит определенно проф. Форель во II томе своего исследования «Половой вопрос». О том, что Распутин являл крайне красноречивый пример подобной «склонности», мы легко убеждаемся из примеров его «житиях (см. гл. II настоящего очерка), в коих он объяснял жертвам своего сладострастия освящающее значение своих «прикосновений». Словно имея в виду самого Распутина, отталкивающая эротика которого заставляла даже филеров (охранников) вспоминать с омерзением о виденных ими, по долгу службы, проделках этого «святого» 121, Форель поучительно для нас замечает; «не свободна от половых представлений и жизнь святых, при чем нередко в самой отталкивающей эротической форме» 122. |
