|
]. Стивен вложил монету в ее нежадную руку. – За нами еще два пенса, – заметил он. – Это не к спеху, сэр, – уверяла она, убирая монету. – Совсем не к спеху. Всего вам доброго, сэр. Поклонившись, она ушла, напутствуемая нежным речитативом Быка Маллигана: – Я бы с восторгом весь мир К милым повергнул стопам. Он обернулся к Стивену и сказал: – Серьезно, Дедал. Я совсем на мели. Беги в свою школьную шарашку да принеси оттуда малость деньжонок. Сегодня бардам положено пить и пировать. Ирландия ожидает, что в этот день каждый выполнит свой долг [43 - «Ирландия ожидает…» – с заменой Англии на Ирландию, историческая фраза адмирала Нельсона в день битвы при Трафальгаре (1805).]. – Что до меня, – заметил Хейнс, поднимаясь, – то я должен сегодня посетить вашу национальную библиотеку. – Сперва поплавать, – заявил Бык Маллиган. Он обернулся к Стивену и самым учтивым тоном спросил: – Не сегодня ли, Клинк, день твоего ежемесячного омовения? И пояснил, обращаясь к Хейнсу: – Оный нечистый бард имеет правило мыться один раз в месяц. – Всю Ирландию омывает Гольфстрим, – промолвил Стивен, поливая хлеб струйкой меда. Хейнс отозвался из угла, легким узлом повязывая шейный платок под открытым воротом спортивной рубашки: – Я буду собирать ваши изречения, если вы позволите. Обращено ко мне. Они моются, банятся, оттираются. Жагала сраму [44 - Жагала сраму – в оригинале Agenblte of inwit, модернизированное написание среднеангл. названия Ayenbite of inwyt, непонятного совр. читателю (как и мой перевод) и означающего «Угрызения совести». Это – название сделанного Дэном Майклом из Нортгейта (1340) перевода франц. трактата «Сумма грехов и добродетелей», написанного монахом Лаврентием Галлом для короля Филиппа II.]. Совесть. А пятно все на месте [45 - Пятно (крови на руке) – знаменитый мотив из пятого акта «Макбета».]. – Это отлично сказано, что треснувшее зеркало служанки – символ ирландского искусства. Бык Маллиган, толкнув Стивена ногой под столом, задушевно пообещал: – Погодите, Хейнс, вот вы еще послушаете его о Гамлете. – Нет, я в самом деле намерен, – продолжал Хейнс, обращаясь к Стивену. – Я как раз думал на эту тему, когда пришло это ветхое создание. – А я что-нибудь заработаю на этом? – спросил Стивен. Хейнс рассмеялся и сказал, снимая мягкую серую шляпу с крюка, на котором была подвешена койка: – Чего не знаю, того не знаю. Неторопливо он направился к двери. Бык Маллиган перегнулся к Стивену и грубо, с нажимом прошипел: – Не можешь без своих штучек. Для чего ты это ему? – А что? – возразил Стивен. – Задача – раздобыть денег. У кого? У него или у молочницы. По-моему, орел или решка. – Я про тебя ему уши прожужжал, – не отставал Бык Маллиган, – а тут извольте, ты со своим вшивым злопамятством да замогильными иезуитскими шуточками. – У меня нет особой надежды, – заметил Стивен, – как на него, так и на нее. Бык Маллиган трагически вздохнул и положил руку Стивену на плечо. – Лишь на меня, Клинк, – произнес он. И совсем другим голосом добавил: – Честно признаться, я и сам считаю, ты прав. |
