– Он ел меня, – шептал Дэниэл тихим лихорадочным голосом. – Он ел меня. Снова и снова.

– Где? – спросила я, вскакивая! – Где он, Дэниэл?

Бесполезно. Дэниэл не миссис Ханна, которая отошла с миром и после смерти продолжала следовать своим привычкам. Некоторым призракам необходимо выполнить какое‑нибудь важное и срочное дело: они задерживаются на несколько минут, чтобы передать последние слова любви или гнева кому‑нибудь важному для них. Некоторые, особенно те, кто погиб в результате травм, подвергаются захвату в миг смерти. Это самый обычный случай, вроде пятой жены Генриха Восьмого, которая с криками бегает по залам лондонского Тауэра.

– Дэниэл? – спросила я, хотя его равнодушие лишало меня надежды.

Рейчел замолчала, вскочила со стула и уставилась на Дэниэла. Наоми продолжала смотреть на меня.

Через несколько мгновений Дэниэл растаял, и хотя его самого я больше не видела, но голос слышала.

– Ты его видела? – прошептала Рейчел.

– Жестокая шутка, – рявкнула на меня Наоми.

Я посмотрела на нее.

– Вы живете с вампирами и не верите в призраков? – спросила я.

– Дэниэл мертв, – прошептала Рейчел.

Я кивнула, а сама подумала: как вампир может стать призраком? Ведь он и так уже мертв. От недостатка сна я теряла сосредоточенность.

Наоми повернулась к девушке.

– Рейчел?

– Я тоже его видела, – глухо сказала та. – Всего мгновение, но это был он. Может, он жив? Стефан ничего не позволил бы сделать с Дэниэлом, будь он сам жив.

Она с легким испугом огляделась и вышла. Я слышала ее быстрые шаги на лестнице.

– Что он вам сказал?

Из слов Наоми трудно было понять, верит она мне или нет, но это и неважно.

– Ничего.

Я решила не делиться с ней. Это никому здесь не поможет, и не похоже, чтобы и Рейчел его слышала. Я встала, открыла шкаф и поискала в нем. Нашла стакан, налила воды и выпила, делая вид, что это не из‑за испуга – просто у меня пересохло в горле. Неужели колдун действительно ел Дэниэла?

В полном объеме: цвет, запах, звук; – возникло непрошеное воспоминание о том, как Литтлтон убил горничную в отеле. Всего на миг, но я снова оказалась в номере отеля. Должно быть, я ничем себя не выдала, потому что, когда вернулась к Наоми, та не смотрела на меня как на сумасшедшую. Я осторожно поставила стакан на стойку.

– Если вампиры живут в своих зверинцах, – сказала я, гордясь своим спокойным тоном, – то кто живет в семье?

– Только самые сильные вампиры могут жить самостоятельно и питаться исключительно кровью людей. Все остальные живут в семье. Они и есть зверинец Марсилии, – помедлив, объяснила Наоми.

Я обдумала это.

– Она кормится вампирами?

Наоми кивнула.

– И в обмен дает им немного, совсем немного своей крови. Без ее крови более слабые вампиры умрут. И только госпоже позволено кормить других вампиров и кормиться ими. Она держит и людей, чтобы кормить всех своих вампиров, но без ее крови они умрут.

– Позволено кормить? – переспросила я. – Если существует правило против этого, значит, она что‑то получает, кормя вампиров?

– Да. Точно не знаю что. Силу или власть, я думаю. И способность ограничивать деятельность даже тех вампиров, которые ей не принадлежат. Она создала Стефана и, наверное, Андре.