Я ожидала, что на ходу Тони заговорит со мной, но он не стал. Я молчала, давая ему возможность подумать.

– Слишком жарко для прогулок, – сказал он наконец.

– Я люблю жару, – сказала я. – И холод тоже. Люблю действительно четыре времени года. А в Монтане их всего два. Девять месяцев зимы, потом три месяца почти тепло и снова зима. Иногда перед первым снегом краснеет листва. Но я помню случай, когда снег шел на Четвертое июля.

Он не откликнулся, и я решила, что он не намерен вести светскую беседу, но не знала, на что он намекает своим замечанием.

Он привел меня в небольшое кафе, где мы сделали у стойки заказ, и нас проводили в темную прохладную комнату со множеством маленьких столиков. Вероятно, владельцы старались создать атмосферу английского паба. Я никогда не была в Англии, так что не могу сказать, насколько это им удалось, но мне понравилось.

– Так зачем я здесь? – спросила я наконец, после того как перед нами появились суп и большие сэндвичи и официантка ушла. Для ланча поздновато, для обеда слишком рано, поэтому в комнате мы были одни.

– Послушай, – сказал наконец Тони, – этот мрачный старикан, твой прежний босс – он иногда еще приходит к тебе – он ведь из малого народа, верно?

Зи давно публично признал свое происхождение, поэтому я кивнула и откусила от сэндвича.

Тони глотнул воды.

– И Хауптмана, вервольфа, я видел в твоем гараже, по меньшей мере, дважды.

– Он мой сосед, – сказала я. Сэндвич очень вкусный. Ручаюсь, они сами пекут хлеб. А вот супы бывают и лучше: этот пересолен.

Тони нахмурился и напряженно сказал:

– Ты единственная узнаешь меня, как бы я ни замаскировался.

Тони часто работает под прикрытием, и у него талант к изменению наружности. Мы и познакомились, когда я узнала его и едва не провалила его легенду.

– М‑м‑м?

Рот я набила сознательно: не хотела ничего говорить, пока он не перейдет к делу.

– Малый народ умеет менять внешность. Поэтому ты всегда меня узнаешь?

– Я не из малого народа, – сказала я, когда все проглотила. – А Зи из него. Иные меняют внешность благодаря магии. Они называют ее «чарами». Не уверена, могут ли они видеть друг друга сквозь чары. Я точно не могу.

Наступила короткая пауза; Тони как будто обдумывал, что скажет дальше.

– Но ты кое‑что знаешь о малом народе? И о вервольфах?

– Потому что Хауптман мой сосед?

– Потому что ты встречаешься с ним. Мой друг видел тебя с ним в ресторане.

Я посмотрела на него, потом подчеркнуто осмотрела ресторан.

Он понял.

– Но он сказал, вы были очень увлечены друг другом.

Признавая поражение, я призналась:

– Да, я встречалась с ним несколько раз.

– И по‑прежнему встречаешься?

– Нет!

Я слишком подчеркнула это слово.

После истории в гараже я старалась держаться от Адама подальше. Это воспоминание заставило меня почувствовать себя трусихой. Не хочу говорить об Адаме, если этого можно избежать. По правде сказать, я не знаю, что с ним делать.

– Я не из малого народа. – Я решила не доедать суп и принялась жевать крекеры. – И я не вервольф.

Он, кажется, мне не поверил, но решил не спорить.

– Но ты кое‑кого из них знаешь. И из малого народа, и из вервольфов.

– Да.

Тони положил ложку и обеими руками ухватился за край стола.

– Послушай, Мерси. Уровень преступлений, связанных с насилием, летом всегда вырастает. Жара сказывается на людях. Это мы знаем. Но ничего подобного я никогда не видел. Началось с убийства в отеле Паско несколько недель назад, но этим не ограничилось.