– Да ты что! – Аркадий уставился на него с возмущением. – Это у вас таких костюмов не носят, а у нас…

– Не знаю, не знаю… – лениво повторил Борис. – Но пари держу, и у вас не все их носят.

– Не все, не все, успокойся, у нас униформы вообще нет! – сердито сказал Аркадий.

– Ну вот видишь, – невозмутимо продолжал Борис. – Это пижонство… все одно к одному. И нервный ты чересчур. Глаза бегают, руки трясутся. Подозрительно мне все это, ох, подозрительно…

У Аркадия в самом деле начали трястись руки – от злости. Я решил прекратить розыгрыш.

– Ты вот что, – обратился я к Борису‑76, – ты обо мне доскажи!

– Что ж о тебе? – сказал он уже совсем другим тоном. – С тобой, наоборот, все ясно и надежно. Ты для меня с самого начала был вне подозрений. Нормальный, честный, добропорядочный товарищ, который путешествует во времени, строго соблюдая его законы. Да у тебя все это на лице написано… Открытое такое у тебя лицо, как книга, – все прочесть можно…

– Открытое оно у него, как же! – ядовито прошипел Аркадий. – Книга! Целая библиотека у него, а не лицо, романы из него штабелями можно брать, в очередь на них записываться!

– Злобствуешь, Аркашенька? – с кроткой укоризной сказал я. – Не понравилось тебе, значит, что посторонний человек правду обо мне сказал?

У Аркадия побелел кончик носа, и уши тоже побелели, – значит, он всерьез разозлился.

– Тоже мне правда! – буркнул он. – Хвалят сами себя, соловьями разливаются, а о деле толком высказаться не умеют. Смотреть противно.

– Не плачь, дитя, не плачь напрасно, – примирительно заговорил Борис‑76. – Натуральный ты, натуральный, чего уж там! Вон ты и злишься всерьез по пустякам, совсем как мой Аркадий… И, между прочим, моего Аркадия тоже с неудержимой силой тянет к хронопутешествиям, да бодливой корове бог рог не дает. Он после этой конференции до хрипоты орал, что мы должны немедленно и целиком переключиться на опыты с человеком. Ну, на ближайшем семинаре Витька Самойленко доложил прикидочные расчеты – жуть, мрак и ничего не видно. Все, конечно, остыли. Аркадий, правда, сказал, что за такие расчеты убивать надо…

– И правильно сказал, – убежденно отозвался Аркадий. – Витька – дуб, разве он может…

– Витька, безусловно, не гигант, – согласился Борис. – Но я все это к тому, что за время дискуссии я как‑то привык к идее встречи с самим собой. Даже обидно становилось иной раз: ну что ж это, думаю, ни один Стружков Б.Н. ко мне не заглянет хоть на часок. Посидели бы, поговорили, он бы рассказал, как там у них завтра‑послезавтра…

– Почему именно завтра? – спросил я.

– Ну, а как же? Ведь самого себя встретить можно, я так понимаю, только если отправишься в прошлое, где ты уже есть. А если ты в будущее перескочишь, так ведь тебя там еще нет, верно? Откуда же тогда двойник?

– Постой‑постой… – сказал я. – Вот я, например, прибыл сюда из прошлого, из 1974 года, а не из будущего…

– Как раз это меня и сбивает с толку! – признался Борис. – Я рассуждаю по‑простецки. Вот, допустим, твоя мировая линия. – Все тем же многострадальным прутиком он провел длинную ровную черту на песке. – Тут ты, а тут я. Я – это твое продолжение, тот же самый ты, только в следующий момент времени. Если я двинусь назад, я тебя непременно встречу, поскольку ты, то есть я сам, уже был раньше.