В новом здании цирка уже готовы теперь все четыре манежа. Один из них, как и обычно, находится наверху, в центре зрительного зала, а три - в нижнем помещении. Специальными механизмами они тоже поднимаются вверх, меняясь местами. Собственно, это даже не манежи, а площадки, приспособленные для ледяных ревю, водяных пантомим и конных номеров.
Главный режиссер решает начать репетиции новой программы на нескольких манежах одновременно. До премьеры времени мало, конечно, но Анатолий Георгиевич объездил многие цирки и пригласил для участия в новой программе тех артистов, номера которых подходили по сценарию. Их нужно было лишь несколько видоизменить в соответствии с сюжетом задуманной постановки.
У Анатолия Георгиевича нет теперь ни одной свободной минуты. Нужно ведь побывать и на съемках отдельных фрагментов представления, которые будут демонстрироваться на куполе цирка. Необходимо прослушать и музыку. Ее пишет молодой, очень талантливый композитор. Много времени отнимает и художественно-производственный комбинат, готовящий костюмы по эскизам Юрия Елецкого.
И вот именно в это столь напряженное время является к нему в кабинет Митрофан Холопов, развязный и наглый, как всегда.
- Над новыми ревю мозгуете, Анатолий Георгиевич?
- Да, замышляем кое-что, - нехотя отвечает ему главный режиссер.
- Xодят слухи, будто нечто космическое?
- Куда нам до космоса, - притворно вздыхает Анатолий Георгиевич.
- А Зарницыны? Одна Маша чего стоит! Но и их нужно уметь подать. Тем более что космос - это, как я понимаю, у вас условность.
- Как сказать, - неопределенно произносит Анатолий Георгиевич.
- А я бы сказал: как подать, - самоуверенно усмехается Холопов. - И я бы мог помочь вам в этом. Меня сейчас один очень известный кинорежиссер обхаживает, но я бы с большей охотой...
- Нет, нет, спасибо! - поспешно прерывает его Анатолий Георгиевич. - Мы уж как-нибудь и сами.
- Смотрите, чтобы потом не пожалеть. На киностудии тоже ведь готовится съемка кинокартины из цирковой жизни. Им сейчас очень нужны циркачи, и я могу переманить к ним Зарницыных.
- Не думаю, что вам удастся это, - пренебрежительно машет рукой Анатолий Георгиевич.
- А уж я постараюсь, - почти угрожающе заявляет Холопов. - Не знаю, как Маша, а братья ее не очень-то дорожат вашим цирком. А без них и Маше грош цена.
- Ну, знаете ли, Холопов!..
- Ага, не нравится? Я так и знал, что это вам не понравится. Ну, так знайте же, что я не пожалею сил, чтобы переманить Зарницыных в кино. Сегодня же сделает им предложение кинорежиссер Лаврецкий, авторитет которого, надеюсь, вам известен.
В Маше Анатолий Георгиевич никогда не сомневался. Он знал, что она не мыслит своего существования вне цирка, но братья ее действительно ведь собираются в университет. Их, пожалуй, не трудно будет переманить. .. Все это не на шутку беспокоит теперь главного режиссера цирка, и он решает поделиться своими тревогами с Михаилом Богдановичем.
- Вот уж не думал, что вы примете всерьез слова этого трепача, - смеется старый клоун. - Да Зарницыны спят и видят теперь этот полет в пространство с пониженной гравитацией.
- Но ведь от Холопова всего можно ожидать.
- Да, этот тип постарается, конечно, при случае подложить нам свинью. Он действительно околачивается теперь на киностудии. За Зарницыных, однако, я ручаюсь. Их он ничем не возьмет. Так что за главный номер нашей премьеры можете быть спокойны.
Но именно этот-то главный номер премьеры - "Космический полет Зарницыных", олицетворяющий цирк будущего, - и заботит теперь Анатолия Георгиевича более всего. Он целиком ведь зависит от осуществления антигравитационного эффекта Ильи Нестерова.
Казалось бы, что нет пока повода к беспокойству, - работа по монтажу аппарата завершена строго по графику, и вот уже второй день ведется его испытание. Эффект антигравитации хотя еще и не достигнут, но похоже, что все идет нормально. |