|
На столе было все, что нужно, - виски, ведерко со льдом, сифоны... Жанна, должно быть, тоже только что встала, даже причесаться не успела, из-под распахнутого халата виднелась грязноватая розовая ночная рубашка. Левая нога, по-прежнему в гипсе, покоилась на табуретке. - Да что с тобой такое? - спросила она, рассматривая его. - Со мной? Ничего... - Скучно мне, Владимир! Все на меня дуются... Пришлось прогнать сиделку - все время шляется где-то, не спросясь... А про Эдну я вот что скажу; подлюга она. Не зря я тогда ее выставила... Владимир не вслушивался в слова, до него доходил только дребезжащий голос, загрязнявший, казалось, чистый предвечерний воздух. Редко выдаются такие вечера, когда все кажется особенным - цвет и вкус воздуха, и его плотность, и самый ритм окружающей жизни. Там, на горизонте, море уже было не синим, а серебристо-зеленым, а из всех окрестных садов струился душистый, молчаливый покой. В той стороне, где город, - густой столб дыма, поезд все стоит, все не уйдет, тяжело дыша... Это пыхтение раздражало Владимира - когда же тронется наконец этот поезд? - Знаешь, что будет, если и дальше так пойдет? Всех к черту выгоню! Да, так и сделаю в один прекрасный день... И буду жить одна, как старуха... Останется только завести моську и попугая... Вместо того чтобы возразить, Владимир внимательно посмотрел на нее, будто соглашаясь. Старуха, старуха и есть. Чем другим, кроме богатства, отличается она от всех старух, которые в своих запущенных квартирах гадают на картах, кормят запаршивевшего кота, а потом валяются, мертвецки пьяные, на грязном матрасе? - Ты себе представляешь меня с собачонкой и попугаем, Владимир? - воскликнула она с деланным смехом. Она сама себя напугала. Слишком далеко зашла. А главное - как посмел Владимир не возразить тут же с возмущением? - Ты что молчишь? Да ты послушай только, бедолага, ведь, если я это проделаю, ты тоже вылетишь, не забывай. Да, ты тоже! И незачем смотреть этаким прозрачным глазом... Налей-ка лучше В глазах ее все еще таился ужас. Она не хотела смотреть на сад Садовник граблями выравнивал песок в аллее. Она сказала Владимиру: - Пусть уймется. Он мне действует на нервы. Владимир нагнулся над перилами и передал это распоряжение старику; тот хладнокровно взялся за тачку. Никогда не понять было, чем он занимается. Да знал ли он сам-то? То разрыхляет землю на клумбе, то возит в тачке горшки с цветами . - Садись уже. Ты меня из терпения выводишь, не видишь, что ли? Ее тоже после сна мучил желудок. Она пила виски и морщилась от каждого глотка. - Что ты делал прошлой ночью? - Да ничего. - Не хочешь признаться? Думаешь, я не заметила твоих штучек с девчонкой из бистро? Он злобно, иронически ухмыльнулся. - Только не воображай, будто я приревновала... Бегай за девчонками сколько душе угодно... Потом все равно придется ко мне вернуться... Попробуй только сказать, что нет! Этого он не сказал, только посмотрел на нее, и если бы она уловила этот взгляд, она, может быть, сменила бы тему разговора. - Знаешь, что муж мне сегодня утром сказал? “Слушайте, Жанна, будьте поосмотрительней... Вы, конечно, моложе меня.., но через несколько лет вы почувствуете, что состарились и остались совсем одна...”. Владимир все смотрел на нее. - Так вот! Я ему ответила: “У меня останется Владимир . |
