-  Он просил господина Макияма позаботиться и о будущем нашей дочери…

    -  Вот как?

    Даже для Мэйтэя это прозвучало слишком неожиданно, и он не мог скрыть удивление.

    -  Вообще-то многие просят ее руки, но ведь мы люди с положением и не можем отдать ее за первого попавшегося…

    -  Совершенно справедливо, - ответил Мэйтэй, постепенно успокаиваясь.

    -  Вот я и пришла поговорить с вами, - заговорила Ханако своим прежним высокомерным тоном, обращаясь к хозяину. - Говорят, к вам часто заходит человек по имени Мидзусима Кангэцу. Что он собой представляет?

    -  А для чего вы спрашиваете о Кангэцу? - неприязненно спросил хозяин.

    «Наверно, это связано с замужеством их дочери и им хочется все о нем разузнать», - догадался Мэйтэй.

    -  Было бы очень хорошо, если бы вы рассказали мне о нем.

    -  Значит, вы сказали, что хотите выдать свою дочь за Кангэцу, - начал было хозяин, но Ханако тут же заставила его замолчать:

    -  Никто этого не хочет. У нас предложений сколько угодно, так что ничего страшного не случится, если он не женится на ней.

    -  Тогда вам нечего о нем расспрашивать, - вспылил хозяин.

    -  Но скрывать тоже не стоит, - с угрозой в голосе заметила Ханако.

    Мэйтэй сидел между ними и, держа свою серебряную трубку наподобие гумпай-утива [63], выкрикивал про себя: «Хаккэ, ёй-я, ёй-я!»

    -  А сам-то Кангэцу говорил, что непременно хочет жениться на ней? - спросил хозяин в упор.

    -  Сам он этого не говорил, но…

    -  Но вы думаете, что хочет? - сказал хозяин, очевидно понимая, что с такой женщиной надо говорить только так.

    -  До этого дело не дошло… Но Каигэцу-сан, наверное, не прочь жениться на нашей дочери. - Ханако попыталась исправить положение как раз в тот момент, когда она уже была оттеснена к самому краю арены.

    -  А Кангэцу как-нибудь выказал свои чувства к вашей дочери? - спросил хозяин, всем своим грозным видом как бы говоря: «Попробуй только скажи, что выказывал», - и откинулся назад.

    -  Должно быть, примерно так.

    На этот раз «лобовая атака» не достигла цели. Даже у Мэйтэя, который до сих пор с интересом наблюдал за происходившей сценой, корча из себя арбитра, слова Ханако вызвали любопытство. Он отложил в сторону трубку и весь подался вперед.

    -  Кангэцу даже писал вашей дочери любовные письма? Вот здорово! Еще один анекдот в Новом году прибавился, будет что рассказать, - радовался он про себя.

    -  Если бы только любовные письма! Хуже! Да как будто вы не знаете, - язвительным тоном сказала Ханако.

    Хозяин, словно помешанный, повернулся к Мэйтэю и спросил:

    -  Тебе что-нибудь известно об этом?

    Ответ Мэйтэя прозвучал не менее странно.

    -  Мне ничего не известно, уж если кто должен знать, так это ты, - ни с того ни с сего заскромничал он.

    И лишь одна Ханако сидела с торжествующим видом.

    -  Нет, - сказала она, - вы оба должны знать об этом.

    «Оба», пораженные, воскликнули в один голос:

    -  Что?!

    -  А если забыли, то я напомню.