Вот и все. Сможете ли вы из этого что‑нибудь извлечь?

– Да. У вас есть шанс, перехватывая эти инструкции для саботажа, определить цель «несчастных случаев»...

– Но мы ничего не можем найти! – в голос генерала прорвалось раздражение. – Там нет ничего, кроме этого проклятого бормотания! В конце‑концов кто‑то заметил повторения в передачах и заподозрил существование шифра. Наши шифровальщики потратили уйму сил, но за целый месяц так и не смогли ничего добиться... Поэтому мы и обратились к вам.

Генерал умолк в ожидании. Наконец Ридра сказала:

– Мистер Форестер, мне нужны оригиналы этих записей, плюс полный отчет, секунда за секундой, если это возможно, обо всем случившемся.

– Не знаю, можно ли...

– Если у вас нет такого отчета, постарайтесь его составить во время следующего «случая». Если этот радиохлам представляет собой беседу, диалог, то я сумею выяснить, о чем там говориться. Вы могли бы заметить, что в той копии, которую мне передал криптографический отдел, нет обозначений, кому принадлежат реплики. Короче, мне пришлось тренскрибировать чрезвычайно сложный текст, в котором отсутствует пунктуация и даже разделения между словами.

– Я, возможно, смогу дать вам все, кроме оригинала записи...

– Постарайтесь. Я должна сама составить транскрипцию, тщательно и на своем оборудовании.

– Мы сделаем все заново, так как вы укажите.

Она покачала головой.

– Я должна все проделать сама, иначе я ничего не могу обещать. Вся проблема в фонематических и аллофонических противопоставлениях. Ваши люди даже не поняли, что это язык, поэтому не заинтересовались...

Он прервал ее:

– Что  это за противопоставления?

– Вы наверное слышали как некоторые люди из Азии путают звуки Р и Л, когда говорят на западных языках? Это потому, что во многих восточных языках это аллофоны, они слышат и пишут их одинаково. Или, например, сочетание th в английских словах they и theater.

– И в чем же различие?

– Произнесите их и прислушайтесь. Один – звонкий, другой – глухой. Они различаются как В и Ф; только это аллофоны в английском языке и вы пользуетесь ими как одной фонемой.

– О...

– Как видите, проблема «иностранца» в транскрибировании языка, на котором он не говорит: он просто не слышит различий, которых нет в его собственном языке.

– Как вы собираетесь сделать это?

– Применить свои знания звуковых систем различных языков, и интуицию.

– Опять таинственное «озарение»?

Она улыбнулась.

– Надеюсь.

Она ждала от него поддержки, одобрения. Чем может он поддержать ее?

На какой‑то миг генерал увлекся нежным звучанием ее голоса.

– Конечно, мисс Вонг, – сказал он. – Вы наш эксперт. Приходите завтра в криптографический отдел и получите все необходимое.

– Спасибо, мистер Форестер. Я принесу вам свой официальный доклад.

Он застыл, окаменев от ее улыбки. Я должен идти, с отчаянием подумал он. Ах, да, нужно еще что‑то сказать...

– Прекрасно, мисс Вонг. Там мы еще с вами побеседуем.

Что‑то еще, что‑то...

Он вздрогнул, не в силах уйти (я должен отвернуться от нее). Надо сказать что‑то более важное – спасибо... люблю... Он пошел к двери, успокаивая свои мысли. Кто она? Ах, что‑то же надо сказать. Я грубый профессиональный вояка. Но все богатство мыслей и слов я бы отдал ей!

Дверь раскрылась, и вечер положил на его глаза свои синие пальцы.

Боже, подумал он, как она невозмутима, все это во мне, а она не знает! Я не могу этого выразить! Где‑то глубоко прятались слова успокойся, пока ты в безопасности.