-  Расскажи мне о целительстве, - спрашивает он наконец, не поднимая глаз. - Чем ты пользовалась, Рехильда Миллер?

    Какой тихий у него голос. До костей пробирает.

    -  Только тем, что дала мне природа, - насилу выговаривает женщина. - Важно не иметь, важно уметь воспользоваться.

    Он роется в своих записях, едва слушает ее ответ. Потом задает новый вопрос:

    -  Свидетели утверждают, что ты умела заключать чужую боль в камни. Это правда?

    -  Да, господин.

    Быстрый взгляд поверх бумаг.

    -  Каким образом?

    -  В камнях содержится божественная сила. Этому учит Хильдегард фон Бинген.

    -  Труды Хильдегард фон Бинген мало известны и, следовательно, не являлись предметом анализа отцов церкви, так что ссылаться на них не следует, - скучным скрипучим голосом сказал монах. - Но тебе разрешается частично изложить учение, которым ты руководствовалась, если бы оно даже и было еретичным.

    Рехильда слегка подалась вперед, заговорила чуть задыхаясь, - она волновалась.

    -  Когда Бог сотворил своего первого ангела и дал ему имя Ангела Света, Люцифера, Он украсил его драгоценными камнями. Хильдегард говорит, что камни и свет имеют одну природу, ссылаясь на слова Иезекииля: «Ты был на святой горе Божией, ходил среди огнистых камней». Когда же Люцифер через свою гордыню был низвергнут в ад, весь прежний свет и вся мудрость первого ангела перешла в камни и была рассеяна по земле.

    Иеронимус фон Шпейер слушал. Какое высокомерное лицо. Невозможно угадать, о чем он думает.

    -  Ты чтишь Люцифера превыше своего Господа?

    И этот его ужасный голос, скрипучий, еле слышный.

    Рехильда побледнела. Только и смогла, что покачать головой.

    Он ждал. Тогда она сказала:

    -  Нет. Я хотела только одного - избавить людей от страданий и болезней. В чем же моя вина?

    -  Ты нарушала естественный ход вещей, - сказал Иеронимус фон Шпейер.

    Помолчав несколько секунд, Рехильда осмелилась:

    -  Что такое «естественный ход вещей», господин?

    -  Совокупность вторичных причин, направляемых силою судьбы для достижения предначертанного Богом, - ответил Иеронимус еще более скучным тоном, и Рехильда утратила охоту задавать ему вопросы. Она попыталась объясниться иначе:

    -  Но для чего же тогда существуют врачи? - сказала она. - Зачем же люди дозволяют им лечить больных, облегчать страдания умирающих? Пусть бы умирали без всякой надежды, без помощи.

    -  Человеческую хворь исцеляют естественными средствами, - ответил Иеронимус. - Естественный ход вещей подобен спокойной воде в пруду. Прибегая к колдовству, ты бросаешь камень в этот пруд. Как ты можешь заранее сказать, кого и как заденут волны, разбежавшиеся во все стороны?

    -  То, что я делала, не было колдовством, - возразила Рехильда. - Я лишь применила силу, заключенную в камнях. Она УЖЕ была там. Мои действия только высвободили ее. Если бы я умела делать это раньше, я спасла бы дочь Доротеи, которая умерла от удушья, и несчастная женщина обрела бы утешение.

    -  Доротея была в числе тех, кто донес на тебя, - сказал Иеронимус.

    Рехильда онемела на мгновение. Потом вымолвила:

    -  Зачем вы говорите мне об этом?

    Иеронимус поднялся из-за стола, отложил перо.