Спрошенная о том, не утаивает ли чего-либо из страха перед подозреваемой, свидетельница отвечала отрицательно.

    Свидетельнице было предписано держать свои показания в тайне, о чем и присягнула вновь на четырех евангелиях в присутствии моем, а также Ремедиоса Гааза и писаря Иоганна Штаппера, что и засвидетельствовано их подписями.

    7 ИЮНЯ 1522 ГОДА, СВ. ГИЛБЕРТ

    Горняцкая церковь в Раменсбурге небольшая, старой постройки, с плоским деревянным потолком, одиннадцатью рядами простых скамей светлого дерева, алтарь украшен тем, что подарила земля - рыжим халькопиритом, седым марказитом, грозовым галенитом, снежным баритом. Алтарная икона изображает явление девы Марии трем старателям.

    Служба давно закончилась. Толстая женщина сидит на скамье, пытается глазами встретиться со взглядом богоматери на иконе, но святая дева, как нарочно, отворачивается.

    Когда рядом кто-то сел, женщина сильно вздрогнула от неожиданности.

    -  Бальтазар! - пробормотала она укоризненно. - Ты опять испугал меня.

    В полумраке Бальтазар грустно улыбнулся ей. Когда-то Доротея была хорошенькой пухленькой девочкой с румяными щеками и почти белыми волосами. Она была очень смешлива и жизнерадостна. И очень чувствительна. Сколько он знал Доротею, вечно у нее наготове и смех, и страх, и обида, и прощение. Бальтазар, более изобретательный и любопытный, чем другие дети, подчас изводил ее страшными рассказами, и она очень обижалась. Но все равно они оставались друзьями, брат и сестра.

    Теперешняя Доротея больше не смеялась.

    -  Ты придешь к нам обедать в воскресенье? - спросила она.

    -  Спасибо, - ответил Бальтазар. - Конечно, я приду.

    Доротея заговорила о своей беременности, о повитухе, о предложении Катерины Харш и о предложении Рехильды Миллер, о своем страхе, об умерших детях, а под конец расплакалась.

    -  Эгберт не хочет об этом слушать, - добавила она, извиняясь, - а мне больше и посоветоваться не с кем.

    Бальтазар молчал, чувствуя, как сжимается у него сердце. Наконец выговорил:

    -  Не ходи к Рехильде.

    Доротея живо повернулась к нему. Слезы высохли, только на кончике носа повисла капля.

    -  Почему?

    Бальтазар не ответил.

    Доротея схватила его руку, сжала.

    -  Ты опять хочешь испугать меня?

    Бальтазар смотрел на икону и старался забыть о том, что слышал от Тенебриуса.

    С этого все начинается, думал он.

    Сперва сомнения.

    Потом он начинает утаивать кое-что на исповеди.

    И вот он уже краснеет, когда видит образ Божьей Матери.

    -  Доротея, - выговорил Бальтазар через силу, - ты спросила моего совета. Я тебе ответил: к Рехильде не ходи.

    -  Почему? - совсем неслышным шепотом повторила Доротея. И он всей кожей ощутил ее страх.

    -  Я думаю, что Рехильда ведьма, - сказал Бальтазар. И рука Доротеи застыла в его руке.

    -  Откуда ты знаешь?

    -  Я спал с нею, - сказал Бальтазар.

    -  Она же замужем, - вымолвила Доротея, леденея. - Что ты наделал, Бальтазар!

    Он покачал головой.

    -  Если бы ты знала, сестра, ЧТО я делал, когда был солдатом, ты не стала бы так ужасаться.

    Доротея выпустила его руку и заревела, как корова.