Том боялся теперь являться в столовую. Таившийся в нем негр совестился сидеть за одним столом с белокожими, опасаясь в то же время, чтоб его как-нибудь не распознали. Судья Дрисколль спросил однажды Тома:

— Что это с тобою сделалось? У тебя такой же робкий вид, как у негра!

Молодой человек почувствовал тоже самое, что должен чувствовать убийца, тщательно скрывший свое преступление, когда судебный следователь призывает его к себе и говорит: «Ты это сделал!» Том обяснил тогда, что ему нездоровится и вышел из за стола.

Заботы, ласки и ухаживанья почтенных дам, считавших себя его тетками, приводили беднягу в такой ужас, что он всячески старался их избегать.

В течение всего этого времени ненависть к судье, считавшимся его дядей, непрестанно возростала в сердце Тома. Он твердил себе, самому: «Судья белокожий, а я для него простона-просто вещь, — движимое имущество. Он может меня продать точь в точь также, как еслиб я был дворовою его собакой».

В продолжении почти целой недели после того, Том воображал, что в его характере произошла радикальная перемена. На самом деле, однако, ему это представлялось лишь оттого, что он хорошенько не знал себя самого.

Некоторые из прежних воззрений Тома и в самом деле совершенно и безповоротно, но переменились главныя черты его характера сохранились, так как для них немыслимо было никакое изменение. Сравнительныя лишь немногия, хотя и весьма существенныя его особенности претерпели изменение, которое с течением времени обещало при удобном случае проявить себя серьезными последствиями. Вообще, под влиянием сильнаго умственнаго и нравственнаго потрясения, характер и привычки Тома в первую минуту как будто стали совсем иными но, с течением времени, когда буря улеглась, все пригнутое ею в земле начало подниматься в прежнее свое положение. Мало-по-малу к Тому вернулась обычная его легкомысленная и безпечная развязность в речах и поступках. Никто, из коротко знавших Тома, не мог бы усмотреть теперь ни малейшей разницы, между ним и прежним слабохарактерным и безпечным Томом.

Воровской набег, произведенный Томом на Даусонову пристань, оказался выгоднее, чем он этого ожидал. Продажа добычи доставила необходимую сумму для уплаты карточных долгов, так что о них не пришлось доводить до сведения дядюшки, который не преминул бы тогда во второй и пожалуй в последний раз уничтожить завещание, сделанное в пользу Тома. Заметим кстати, что между «Томом» и его матерью мало-по-малу установились сравнительно хорошия дружеския отношения. Роксана не могла вполне его полюбить, так как по ея собственным словам, у него самого внутри ничего не было. Тем не менее властная ея натура нуждалась в ком-либо или в чем либо таком, чем можно было бы управлять, а Том был всетаки лучше чем ничто. Сильный характер Роксаны, энергическая ея самоуверенность и повелительное обращение, подчас приходились Тому не совсем по душе, но все таки вызывали у него невольное почтительное удивление. В большинстве случаев, впрочем, разговор между матерью и сыном сводился к болтовне о самых интимных подробностях домашней жизни именитейших граждан Даусоновой пристани. (Роксана при каждом своем возвращении в город обходила все их кухни). Такия беседы нравились Тому и как нельзя более сообразовались с личными его вкусами. Роксана аккуратно получала в первых числах месяца от Тома половинное его жалованье и он всегда являлся тогда в Заколдованный дом, чтобы поболтать с своей мамашей. От времени до времени между матерью и сыном происходили там свидания также и в промежуточныя эпохи.

Тому случалось иногда уезжать на несколько недель в Сен-Луи.