— Теперь я не питаю к тебе особенной ненависти, но ненавидела тебя много лет. Впрочем, и каждая на моем месте стала бы тебя ненавидеть. Я ведь тебя подменила, поместила тебя в хорошую семью, дала тебе хорошее имя, сделала тебя богатым и знатным белым господином, который одевается в модное платье, и какую за все это видела я от тебя благодарность? Ты постоянно меня презирал, всегда обзывал меня при людях самыми нехорошими бранными словами, никогда не хотел дозволить, чтобы я хоть на минутку забыла разницу между мною, негритянкой, и тобой…

Она разрыдалась, как слабая, безпомощная женщина. Том, в свою очередь, счел уместным заметить ей:

— Поймите, ведь я же не знал, что вы моя мать, да кроме того…

— Ну, ладно, не будем никогда вспоминать про это. Прошедшаго ведь не вернешь, оно миновало и я постараюсь тебя простить. — Помолчав с минутку она добавила грозным тоном: — Смотри только не заставляй меня никогда вспоминать о прошлом, а не то смею уверить, что тебе придется об этом пожалеть!

Прощаясь с Роксаной, Том спросил самым ласковым и убедительным тоном, каким только мог располагать в данную минуту:

— Мамаша, не можешь ли ты мне сказать, кто такой был мой отец?

Он думал привести Роксану этим вопросом в некоторое смущение, но опасения его на этот счет оказались ошибочными. Роксана выпрямилась во весь рост, горделиво тряхнула головой и ответила:

— Отчего мне тебе это не сказать? Не вижу никакой причины, которая препятствовала бы этому! Тебе нет ни малейшаго основания стыдиться своего отца. Знай, душечка, что он был одним из самых именитых здешних горожан и принадлежал к такой же первостатейной старинной виргинской фамилии, как Дрисколли и Говарды, которые так гордятся знатным своим происхождением.

Лицо ея приняло еще более величественное выражение собственнаго достоинства и она присовокупила горделивым тоном:

— Помнишь ты полковника Сесиля Бурлега Эссекса, умершаго в том же году, как и отец молодого твоего барина, Тома Дрисколля? Тогда еще масоны и прихожане разных других церквей шли все вместе в погребальной процессии, так что похороны у него вышли самые что ни на есть неслыханно торжественныя. Это и был твой отец!

Под впечатлением торжествующаго самодовольства, Роксана словно помолодела. Она держала себя с такою грацией и с таким величавым сознанием собственнаго достоинства, которыя можно было бы признать царственными, если бы окружающая обстановка хоть сколько-нибудь с ними согласовалась.

— Знай, что во всем городе не найдется негра, который мог бы равняться с тобою благородством происхождения! — обяснила она. — Ну, теперь прощай! Можешь держать свою голову так высоко, как это тебе нравится. Клянусь, ты имеешь на это право!

ГЛАВА X

«Зачастую приходится слышать: „Жаль, что нам всем рано или поздно придется умереть!“ Странная жалоба со стороны людей, которым всем приходилось жить!

«Когда ты сердишься, сосчитай до четырех, а если ужь очень разозлился, можешь выругаться».

Улегшись в постель, Том от времени до времени внезапно просыпался. Первою мыслью его каждый раз было: «Ах, как я рад! Все это оказывается только дурным сном!» Тотчас же затем, однако, он опять тяжело опускался с глубоким вздохом на постель и бормотал вполголоса: «Я негр! Этого еще, только мне недоставало! Как было бы хорошо, если бы я умер раньше, чем узнал про свою несчастную участь».

Проснувшись на разсвете, Том опять пережил весь этот ужас, а потому решился не предаваться более такому изменническому сну.