Проходила минута за минутой. Шагов в коридоре не было слышно.

   Ожидание становилось невыносимым.

   - Ну, иди же, иди! - шептал Петерсон, едва сдерживая противную дрожь

мускулов.

   Он принадлежал к категории людей, способных на решительные, даже

безрассудные поступки, но лишь в минуты аффекта. Малейшее промедление

расшатывало его волю, будило сомнение в целесообразности задуманного,

заставляло искать иной, лучший выход из положения.

   Вот так случилось и теперь. Возбуждение начало сменяться апатией,

безразличием. Призрак золотого тельца уже не смущал его душу. Больше всего

в мире в эту минуту ему хотелось оказаться в постели и уснуть.

   Может быть, именно потому Джек и упустил единственный удобный момент.

   Петерсон ожидал Харвуда со стороны коридора. А босс и дочь миллионера

появились неожиданно, внезапно, как из-под земли. Стена у бетонной глыбы

легко скользнула вниз, и тогда оказалось, что кабинет Харвуда лишь часть

громадной лаборатории.

   Петерсона и Харвуда отделяло расстояние чуть больше метра. Стоило лишь

напрячь мускулы, прыгнуть и...

   Но пораженный, ослепленный ярким светом Джек Петерсон в первое

мгновение растерялся, а когда спохватился - было уже поздно. Харвуд и

Бетси Книппс подошли к грандиозному сооружению, стоявшему на бетонном

фундаменте посреди лаборатории.

   Это было нечто похожее на увеличенного в тысячи раз жука-плавунца,

который подобрал под себя ноги, но вряд ли хоть один из этих водяных

жителей имел столь безукоризненно обтекаемую форму и такой совершенный

панцирь из прозрачной пластмассы. А когда Харвуд нажал на какую-то кнопку,

сходство еще более усилилось: под панцирем начали мерцать и пульсировать

многочисленные огоньки радиолампочек, - так, словно сооружение ожило и

вот-вот сдвинется с массивного пьедестала, уничтожая все на своем пути.

   Никель и стекло, пластмасса и провода, причудливые катушки,

переключатели, циферблаты приборов - все в целом создавало величественную,

неповторимую картину. Двое людей, стоявших у этого сооружения, казались

жалкими, беспомощными муравьями.

   Бетси Книппс посматривала на главный интегратор с восхищением и даже

страхом.

   - О, какая феерия! - прошептала она. - Так это и есть тот мозг, с

которым не в силах состязаться мудрейшие из мудрейших?!

   - ...и который полностью покорен вам! - галантно докончил Харвуд.

   - В таком случае я хочу немедленно воспользоваться своим правом!

   - Нет, Бетси... - Харвуд пригладил рукой волосы и, ведя под руку дочь

миллионера, направился к дивану. - Не стоит. Это страшная машина...

   Садитесь, милая. Лучше помечтаем вдвоем. Вы слышали о профессоре

Темплере?

   Бетси, беззаботно качая ногой, наморщила нос:

   - А, это тот сумасшедший поп?

   - Нет. Весьма трезво рассуждающий физик, специалист по автоматике и

телемеханике. Он сконструировал прибор с претенциозным названием

"радиомозг". Этот аппарат имеет одиннадцать тысяч радиоламп и занимает

трехэтажное здание; решает сложнейшие математические задачи, реагирует на

цвет, звук...

   - А в вашем аппарате, вероятно, сто тысяч ламп?

   - О, нет! - самодовольно улыбнулся Харвуд. - Меньше тысячи!.. Так вот,

этот Темплер выдвинул невероятно смелую гипотезу о создании мыслящих

роботов.

   Машина с самым примитивным, звериным сознанием, автомат, - слепо

выполняющий приказы умного сильного человека, - разве это не идеальный

солдат, рабочий, фермер?! Мыслящие машины, брошенные против коммунистов, в

течение нескольких недель установят на земле золотой век.