Щеглов сорвался с места, помог старику добраться до кабинета, а

возвратившись в свою комнату, взглянул на интегратор с некоторой опаской:

   неприятная вещь, если так!.. Очень короткие радиоволны, видимо,

разрушают нервную систему. А почему бы не поискать средств защиты?..

Однако гадать, ничего не зная, - бессмысленное дело. Вагнер все расскажет

со временем - ведь лед тронулся.

   Кое-что дало уже и это короткое сообщение. Но Харвуд о тайне Вагнера

знает:

   недаром он установил трехгодичный срок... А, может быть, и Вагнер

обставил "тайну" подчеркнуто эффектно, чтобы запутать, сбить с толку?.. И

кто этот Вагнер - жертва или хищник, побежденный другим хищником?

   Наверное, перед каждым разведчиком возникают подобные вопросы. Ответы

нужно искать самостоятельно, зная, что малейшая ошибка приведет к гибели

всего дела. Но Щеглов мог еще отложить решение этих вопросов. Следовало

придерживаться избранной политики выжидания.

   На следующее утро он по внутреннему телефону поинтересовался состоянием

здоровья уважаемого профессора и получил в общем доброжелательный ответ.

   А вечером того же дня Вагнер позвонил к нему.

   - Петер, - сказал он, - я только что разговаривал с Харвудом и узнал,

что сюда поместят какого-то Петерсона. Примите это к сведению, а завтра

приходите ко мне в десять.

   Вот тогда-то Щеглов и столкнулся с Джеком.

   "Шпион! - сразу же решил инженер. - Этот будет следить за обоими: за

Вагнером и за мной".

   И впрямь, внешность Петерсона не располагала к доверию. Кроме того,

этот провокационный вопрос относительно знакомства, это якобы случайное

появление в чужом кабинете... Нужно быть начеку!

   Как и предвидел Щеглов, профессор Вагнер поинтересовался его биографией.

   Ответ на этот вопрос был приготовлен давно; Щеглов даже воспользовался

интегратором, чтобы вспомнить немецкие города, в которых ему пришлось

побывать во время войны... Некоторую шероховатость немецкого произношения

он решил свалить на длительное пребывание в Советском Союзе, куда его

якобы заслали как агента германской разведки.

   Для большего правдоподобия Щеглов даже спросил, не может ли кто-нибудь

их подслушать, и тогда Вагнер выключил все интеграторы, кроме своего.

   Старик слушал рассказ о Германии с безразличием. Он лишь однажды

оживился:

   - Так вы жили на Рудольф-штрассе? Номер семь?.. Да, да!.. Это рядом с

кафе "Золотое руно"... Я сиживал там долгие часы, но это было давно, во

времена кайзера... Вы, вероятно, встречались там с господином Кнопке?..

Этакий одноглазый толстяк...

   Щеглов насторожился: вопрос показался ему подозрительным.

   Этот район Берлина инженер знал достаточно хорошо, так как прожил там

полтора года после окончания Отечественной войны. Бывал он и в кафе

"Золотое руно"... Но Кнопке... Черт знает, кто такой этот Кнопке!

   - Право, не помню, - дипломатично ответил Щеглов. - Ведь это было так

давно!

   - Ах, правда, - спохватился Вагнер. - Это мне с интегратором видно все,

как на фото... Но хватит о Германии. Я собственными глазами видел все это

и удрал оттуда в начале сорок пятого года. Расскажите лучше о Москве. Это

более интересно.

   Щеглов успокоился. Разговор переходил на безопасную тему.

   - Ну, что ж - Москва как Москва...

   Он старался быть холодно-недоброжелательным и лаконичным, но Вагнер

потребовал подробностей, особенно интересуясь изменениями, происшедшими за

годы советской власти.