Петр Сергеевич Щеглов, инженер, считал себя совершенно неспособным к

работе разведчика. Люди со стальными нервами, с исключительно острым умом,

- нет, он не принадлежал к таковым.

   И вот теперь обстоятельства вынудили его стать разведчиком, да еще в

очень сложных условиях.

   Но Щеглов напрасно недооценивал себя, - у него оказались незаурядные

способности.

   Харвуд посоветовал ему выдать себя за немца, чтобы таким образом войти

в доверие к Вагнеру. Щеглов охотно согласился - он стал Петером Фогелем.

Но дальнейшие планы Щеглова и Харвуда расходились. Каждый стремился к

своей цели.

   Выдержанным, почтительным, внимательным предстал перед профессором

Вагнером его новый сосед Петер Фогель. Он засвидетельствовал почтение

гениальному изобретателю интегратора и вышел, даже не взглянув на

заваленный бумагами стол. Он больше не появлялся ни в тот, ни в

последующие дни.

   Вагнер постепенно исполнялся чувства неудовлетворенной мести,

неизлитого гнева.

   О, пусть лишь появится этот Фогель, - он ему покажет!.. Не впервые

засылает Харвуд шпионов, но все они были глупы и клевали на первую

попавшуюся приманку. А этот - хитрый, лукавый... Вишь, не приходит, играет

на нервах!

   И старик не выдержал. Он вызвал своего соседа по внутреннему телефону,

и когда Фогель пришел, сказал ему с ехидной улыбкой:

   - Вы - шпион. Я это знаю. Так знайте же и вы: ничего выведать не

удастся.

   Вот эти бумаги, - он небрежно смахнул со стола несколько испещренных

формулами листков, - для дураков типа Харвуда. За то, что вы не надоедали

мне, дарю их вам. А остальное - вот здесь! - он похлопал себя по выпуклому

лбу. - И отсюда его не выцарапает никто и никогда!

   Фогель-Щеглов почтительно склонил голову:

   - Разрешите сесть, герр профессор?

   - Садитесь! - буркнул Вагнер. - Только не врите. Лучше признайтесь, что

вы - шпион, и я, почитая свою родину, подарю вам незначительный секрет, за

который Харвуд заплатит чистоганом.

   Удивительное дело: едва лишь Фогель сел, как его будто подменили.

   Нахмурились брови. Острым, пронзительным стал взгляд серых глаз. В

голосе исчезли заискивающие интонации.

   - Да, герр Вагнер, я шпион. Но не харвудовский. Во имя родины вы хотели

подарить мне незначительный секрет. Плевать на этот секрет и на чистоган

мистера Харвуда!.. Вы предали свою родину, продали гениальное изобретение

мерзавцам и вдобавок попали в почетную тюрьму. Стыдно!.. Я рисковал своей

жизнью, чтобы спасти вас и ваше изобретение для нашей страны. Я мечтал

увидеть профессора Вагнера обессиленным, но непокоренным. А он сидит в

этом комфортабельном кабинете, как мокрая курица на шестке, умиляясь тем,

что величайшее творение человеческого разума погибнет вместе с ним!.. Я

кончил, герр Вагнер! Можете донести на меня Харвуду.

   Он поднялся и вышел не попрощавшись.

   О, это была крупная игра!.. Собственно, Щеглов не рисковал собой: даже

если Харвуд подслушал разговор, ничего страшного не произойдет. Но черт

его знает, как будет реагировать Вагнер. Неизвестно, кто он, почему

оказался здесь и о каком изобретении в конечном счете идет речь.

Приходилось ориентироваться на ходу: если Харвуд - дурак, значит Вагнер -

гений. Если пролита крокодилова слеза о Германии, так пусть же Германия и

требует от своего блудного сына раскрытия тайны. Если удалось учесть все

обстоятельства и выбрать правильный тон - эта беседа не пойдет впустую.

   Минул день, другой, третий.