- Вот  эта,  -  сказала Дрофа и  вытолкнула меня  на  середину комнаты.  Я

попробовала  было  упираться,  но  она  просто  ухватила  меня  своими  цепкими

костлявыми пальцами за ухо и больно дернула.

     Хранитель оглядел меня.

     - Она хромает, - сказал он.

     - Ну, руки ведь у нее на месте, с Предметами возиться она может. Больше-то

она ни на что не годится.

     Хранитель осуждающе покачал головой.

     - Я предпочел бы мальчика, - сказал он.

     - Подходящих мальчиков сейчас нет, - твердо ответила Дрофа.

     Он вздохнул, что-то пробормотал, потом громко произнес:

     -Ладно.

     Я уперлась, потому что боялась пойти за этим страшным человеком.

     - А жрать хочешь?  -  мрачно спросила Дрофа. - Хватит с меня на калеку еду

расходовать.

     На  самом-то  деле я  вкалывала не  меньше остальных.  Но  она  смотрела в

будущее -  вряд ли нашелся бы такой дурак, который согласился бы выплатить Дому

калым за хромоножку.

     - Ладно, - сказал Хранитель, - оставь девчонку. Ты ее вконец запугала.

     - Ее запугаешь,  -  пробормотала Дрофа.  - Ишь, как смотрит. Того и гляди,

укусит...

     - Пошли, девочка, - мягко сказал старик. - Не бойся. Никто тебя не обидит.

     - Я и не боюсь, - на всякий случай сказала я.

     - Тебя как зовут?

     - Выпь.

     - Это за что же тебя так?

     - Крикливая была  очень,  -  сказала Дрофа,  -  порою так  накричится,  аж

синеет. Ступай, ступай, убоище. И ты ступай, отец. У меня еще дел полно.

     Уже потом я узнала, что Хранители живут так долго еще и потому, что их все

уважают и  побаиваются.  Да  еще потому,  что им  не  приходится надрываться на

полевых работах,  под ветром и дождем.  Но Дрофа - баба склочная, она никого не

боялась.

     - Суровая у  вас  старшая,  -  заметил он,  когда мы  карабкались вверх по

склону.

     - Такой  ее  мама  родила,  -  ответила я.  По  крутизне мне  было  ходить

трудновато, но я приноровилась. Тем более, сам он шел медленно.

     - Это где тебя так угораздило? - спросил он вполне доброжелательно.

     - Во время последнего набега,  -  ответила я.  - Но сама-то я плохо помню.

Говорят, всех наших тогда поубивали... кроме меня.

     Это было первое мое неотчетливое воспоминание:  крики -  то испуганные, то

яростные; мечущиеся сполохи огня? юто-то проносится мимо - с топотом, с визгом;

огромные тела  неведомых животных,  от  которых валит пар  -  и  багровый туман

боли... очень долго - багровый туман боли.

     - Ты заползла под перевернутую корзину,  -  рассказывала потом Дрофа,  - и

сидела тихо-тихо.  Тебя нашли только день спустя,  когда ты начала поскуливать,

точно раненый волчонок. Оттого и нога срослась неправильно.

     Полагаю, я и помню все плохо потому, что было так страшно и больно.