Изменить размер шрифта - +
Но дело настолько важное и безотлагательное, что я поступился принципом.
– Дело? – наконец выдавил Катагири.
– Да, господин Катагири. Без дела я не стал бы врываться в чужой дом. Не такой я бесце-ремонный.
– Что-нибудь связанное с моей работой?
– Ответ – и да, и нет, – наклонил голову Дружище Квак. – И нет, и да.
Так, нужно успокоиться и взять себя в руки, подумал Катагири, а вслух спросил:
– Ничего, если я закурю?
– Конечно-конечно, – с улыбкой ответил Квак. –Или здесь не ваш дом? Я ведь не могу вам здесь ни в чем отказывать. Курите, пейте сколько душе угодно. Сам-то я не курю, но требовать того же в чужих домах не могу.
Катагири вынул из кармана пальто сигареты и чиркнул спичкой. Обратил внимание, как трясется рука. Дружище Квак, сидя напротив, с интересом наблюдал за его действиями.
– Вы случайно не из какой-нибудь группировки? – решительно спросил Катагири.
– Ха-ха-ха, – рассмеялся в ответ Квак. Громким, заразительным смехом. «Шлеп», – хлестко ударил он по коленке ладошкой с перепонками. – А вы не без чувства юмора! Эк хватил! Какая банда якудзы даже в пору нехватки кадров будет принимать в свои ряды лягушек? Додумайся кто до этого, подымут на смех.
– Если вы пришли на переговоры по займам, то ничего не выйдет, – выпалил Катагири. – Лично у меня решающего слова нет. Я только подчиняюсь указаниям начальства и лишь выпол-няю распоряжения сверху. В любом случае, я вряд ли буду вам чем-либо полезен.
– Послушайте, господин Катагири, – сказал Дружище Квак, воздев указательный палец. – Я пришел сюда не по таким пустякам. Я знаю, что вы работаете помощником начальника секции в отделе контроля финансов отделения Синдзюку Трастобезопасного банка Токио. Но этот разговор не имеет никакого отношения к возврату займов. Я пришел сюда для того, чтобы спасти Токио от гибели.
Катагири огляделся. Казалось, его просто-напросто разыгрывают по-крупному, и где-то притаилась скрытая камера. Но камеры нигде не было. Маленькая квартирка в небольшом доме. Спрятаться в ней кому-то еще проблематично.
– Здесь кроме меня, нет никого, господин Катаги-Пожалуй, вы считаете меня сумасшедшей лягушкой. Или думаете, что у вас белая горячка. Но вы не сошли с ума. И это не горячка. Предельно серьезный разговор.
– Послушайте, господин Квак…
– Дружище Квак, – опять задрав палец, поправил тот.
– Дружише Квак, – исправился Катагири, – нельзя сказать, что я вам не верю. Но я до сих пор не могу понять суть вашего визита. Не могу вникнуть, что здесь сейчас происходит. Можно несколько вопросов?
– Конечно-конечно, – сказал Дружище Квак. – Взаимопонимание – вешь очень важная. Правда, некоторые считают, что понимание – это не более чем сумма непониманий. Я тоже счи-таю это весьма интересным мнением, но, к сожалению, сейчас у нас нет времени идти в обход. Будет очень хорошо, если мы достигнем взаимопонимания кратчайшим путем. Поэтому спрашивайте, сколько считаете нужным.
– Вы – настоящая лягушка?
– Как видите, настоящая. Не порождение метафоры или цитаты, какой-нибудь деконструк-ции, сэмплинга или иного равно сложного процесса. Самая настоящая лягушка. Может, поква-кать?
Дружише Квак поднял глаза к потолку и зашевелил горлом.
– Ква-а-а-а-а. Ква-ква-а-а-а-а-а, – раздался его могучий голос. Настолько могучий, что по-косилась висевшая на стене картина в раме.
– Хватит, хватит, – поспешно сказал Катагири. Он прекрасно знал, какие в доме тонкие стены. – Достаточно, теперь я вижу, что вы – настоящая лягушка.
– Иными словами, лягушка в целом. Но даже если и так, факт, что я – лягушка, неоспорим. И если кто-то будет настаивать на обратном, он – конченный лгун.
Быстрый переход