– О черт! – вскрикиваю я, хватая его за волосы, и улыбаюсь, увидев, что безвозвратно испортила его идеальную прическу.

Он на миг поднимает лицо:

– Слишком сильно?

– Нет, просто неожиданно.

– Отлично. – Он переключается на левую грудь, засасывая и пощипывая теперь и ее.

Пока он проводит тет а тет с моими грудями, у меня нет возможности раздеваться, но в конце концов он решает, что они получили достаточно его любви – по крайней мере, пока, – и со смачным звуком отпускает мой сосок изо рта.

– Я готов взять уроки вокала и игры на гитаре, а также закончить курсы поэзии, чтобы написать оду их величествам твоим грудкам.

И и и… он снова возвращается к изучению моего рта языком.

Я искренне надеюсь, что после душа смогу узнать, какими еще талантами наделен его умелый язык. Пока мы целуемся, я начинаю расстегивать его рубашку, но, видимо, делаю это недостаточно быстро, потому что он резко дергает за свой галстук и, на мгновение разорвав наш поцелуй, стягивает его через голову. Мы боремся с последней пуговицей, и наконец оба оказываемся выше пояса обнажены.

Одной рукой Гораций тянется к пуговице на моих джинсах, а второй – к своему ремню.

– Нет. – Я поднимаю палец, и обе его руки взлетают вверх, словно я навела на него пистолет.

Вид у него безумный и опустошенный.

Я тыкаю себя пальцем в грудь.

– Сначала я тебя.

Он выгибает бровь, и медленная улыбка приподнимает вверх уголки его зацелованных губ.

– Где же мои манеры? Дам, разумеется, пропускаем вперед. – Он указывает на свою ширинку.

На нем черные брюки, которые скрывают любой потенциальный намек на то, что прячется под ширинкой. По крайней мере, пока. Кажется, у него там что то довольно внушительное по размеру, но сказать точно пока что нельзя. Я скольжу взглядом вверх, по дорожке темных волос к его пупку – он, к слову, красивый – и дальше по его рельефному прессу до четко очерченных линий груди, широких плеч и восхитительно крупных бицепсов. Его тело так же идеально, как и лицо. Выше талии – точно. Пожалуйста, господи, пусть он окажется идеальным и ниже.

Готовясь открыть завесу тайны, я делаю глубокий вдох и встряхиваю руками.

– Выглядишь так, дорогая, будто готовишься к бою на ринге. – В голосе Го звучит смех, но еще я слышу легкую нотку волнения.

Я тоже волнуюсь. Меня ужасно разочарует, если окажется, что его пенис короткий и толстый, как полбанки колы. Или еще хуже – тонкий, как карандаш.

Я встречаю его веселый и чуть чуть настороженный взгляд.

– Извини. – Я призывно прикусываю губу и взмахиваю ресницами.

Кажется, это срабатывает. Его взгляд темнеет, а я между тем расстегиваю пряжку его ремня и верхнюю пуговицу и тяну замок молнии вниз. Он резко выдыхает, когда я рывком стягиваю его брюки и боксеры. Чувствую себя как на открытии нового экспоната в Лувре. Который, если говорить честно, оказывается даже более впечатляющим, чем я надеялась.

– Ох, блин, слава тебе, господи.

Гораций приподнимает бровь, и я объясняю:

– Было бы страшно несправедливо, если б такой идеальный мужчина, как ты, имел не самый выдающийся член. Если подумать, то законы природы должны быть не на твоей стороне. Никто не имеет права быть таким потрясающим и вдобавок иметь фантастически великолепный член.

– Спасибо… наверное? – Он прищуривает один глаз, превращая утверждение в вопрос. – Можешь потрогать его, если хочешь.

– Точно. Конечно.

Я веду пальцем по гладкой коже у основания члена и следую по толстой вене до самой головки.

Как и все остальные части тела Горация, его член и пах выглядят бесподобно. Мне нравятся даже его яйца, хотя обычно они странные, сморщенные и некрасиво болтаются.