Я определенно в восторге от такой перспективы.

Скрещиваю пальцы в надежде, что то, что он прячет в штанах, соответствует всему остальному.

Его ванная ничем не напоминает мою. Разве что полотенцами, висящими на сушилке. Стены отделаны белым мрамором с прожилками черного и золотого, а душевая кабина, наверное, больше, чем вся моя квартира. Стеклянная перегородка в капельках воды отделяет меня от рая.

– О боже. Это лучше, чем спа.

Я оставляю Го стоять на удивительно теплом мраморном полу, отодвигаю перегородку и вхожу в просторную душевую кабину. Кроме огромной – размером с летающую тарелку – насадки, расположенной в центре потолка, в стену встроены небольшие распылители и панель управления. На полке стоят в ряд три белых бутылочки и лежит серая мочалка. Еще там есть зубная щетка, зубная паста и чашка, которая выглядит немного странно, но какая разница.

Я развожу руки в стороны и делаю поворот, но стен не касаюсь – вот, какая большая у него душевая.

– Здесь можно устраивать вечеринки.

Го цепляется пальцами за карманы и ухмыляется.

– Разве не этим мы собирались заняться?

Он прав. Я через голову стягиваю толстовку. Уходя с работы, я переоделась из униформы официантки в уличную одежду, но поскольку она лежала в моем шкафчике, то тоже пропахла не очень приятным ароматом кафе «Ла Пети». И совсем чуть чуть – запахом старых кроссовок.

Я бросаю толстовку на пол ему под ноги и тянусь к застежке бюстгальтера, слегка выгибая спину, чтобы мои девочки выглядели побольше. В моем бюстгальтере подушечки для объема, а груди совершенно обычные, но их скромный размер компенсируется тем, что они дерзко торчат.

Гораций поднимает бровь.

– Твоему стриптизу нужно музыкальное сопровождение?

Я останавливаюсь – осталось расстегнуть последний крючок.

– Ты точно не сутенер?

– Практически стопроцентно в этом уверен. – Сексуальная ухмылка превращается в полноценную улыбку. – Видишь? Золотых зубов нет.

– Может, у тебя съемная золотая капа, поэтому, когда нужно, ты сверкаешь белоснежной улыбкой. Инвестор хэдж фондов днем, сутенер ночью.

– Какое буйное у тебя воображение. – Гораций подходит к душевой кабине и поддевает пальцем ремень моих джинсов. – Снимай ка их, чтобы я мог включить душ и помочь тебе избавиться от белья.

Это звучит более соблазнительно, чем стриптиз, поэтому я соглашаюсь и позволяю ему утянуть меня обратно на мраморный пол.

Я поднимаю подбородок, он опускает лицо, и наши губы встречаются. Разница в росте у нас довольно приличная – он очень высок, а я… нет. Мягкие подушечки его пальцев скользят по краю моего бюстгальтера, находят застежку и умело расстегивают последний крючок. Бретельки сползают с моих плеч, и я на шаг отступаю назад, что Горацию не очень то нравится – судя по гортанному рыку, которой он издает.

Поглаживая мышцы его груди, я присасываюсь к его нижней губе, после чего разрываю поцелуй. Что оказывается нелегко, потому что он продолжает искать мои губы.

– Просто хочу освободить соски.

– Правильно. Да. На свободу их. – Он позволяет мне чуть чуть отстраниться, и я сбрасываю бюстгальтер на пол и ногой отталкиваю его подальше, чтобы не поскользнуться на скользком атласе и не запутаться в бретельках – да, такое уже неоднократно бывало.

Гораций берет мои груди в ладони и вожделенно вздыхает, большими пальцами поглаживая соски.

– Черт подери, Реджи, твои грудки – настоящее совершенство.

Правая на самом деле чуть больше левой, но судя по тому, как зачарованно он на них смотрит, не думаю, что для него это имеет значение.

– Спасибо.

Он кружит пальцами по соскам, словно втирая в них крем, а потом безо всякого предупреждения наклоняется и агрессивно втягивает в рот правый сосок, одновременно ущипнув левый.