Я заканчиваю изучение файла прежде, чем бригадный генерал Йост заканчивает говорить.

– Вы нашли какие‑нибудь расхождения в показаниях?

– Ничего значительного. Семь неточностей в указании времени и еще четыре численных показателя немного расходятся. Я добавил параллельный файл с внесенными коррективами.

Три офицера 1,14 минуты занимаются изучением моих коррективов. Первые 23,33 секунды я исследую свою связь с терминалом, выясняя причину, почему начальное переходное время контакта заняло 0,04 секунды. Выясняю, что один из контактных портов в здании практически отработал свой ресурс. Нахожу файл компьютерной обслуги здания и вношу предложение о замене данного элемента.

Оставшиеся 42,07 секунды изучаю отражения в различных объектах из полированного металла в комнате, используя их для реконструкции внешности трех человек, находящихся вне моего поля зрения. Достигаю частичного успеха – мне теперь известно, что двое из них сидят рядом друг с другом, третий – поодаль от них. Но без доступа к сенсорному устройству, которое позволило бы мне аккуратно считать контуры с отражающих поверхностей, я не могу провести идентификацию лиц.

Генерал‑майор Нетрос Хэмпстед первым смотрит на меня.

– Скажите, Макс, вам говорили, что эта операция подразумевает нарушение закона?

– Не было необходимости говорить мне об этом. У меня есть доступ к полному кодексу законов Содружества.

– Значит, вы признаете, что законы Содружества были нарушены?

– Да.

Вице‑адмирал Омохундро хмуро смотрит в объектив терминала. Я изучаю выражение его лица и делаю вывод, что он не ожидал от меня такого ответа.

– Кто‑нибудь из ответчиков излагал вам какие‑нибудь оправдания своих действий?

– Нет.

Генерал‑майор Хэмпстед трогает вице‑адмирала Омохундро за плечо кончиками пальцев правой руки и шепчет что‑то ему на ухо. После двух коротких предложений бригадный генерал Йост наклоняется послушать. Я стараюсь услышать их слова, но аудиосенсоры терминала не годятся для этой цели. Я просматриваю свою копию законодательного кодекса армии миротворцев, пытаясь экстраполировать их разговор. По выраженческим алгоритмам и эмоционально‑поведенческим моделям я высчитываю вероятность того, что трое участников судебного заседания не желают признавать виновными Арика и пилотов «Мокасиновых змей». Это согласуется с разговорами, которые имели место до и после спасения коммандера Кавано и в которых участники спасательной экспедиции предполагали, что командованию миротворцев политически трудно будет привлечь их к ответственности, если операция окажется удачной.

Встает начальник службы безопасности Квинн. Трое офицеров прекращают разговор и смотрят на него. Я изучаю выражение лица Квинна и делаю вывод о смятении чувств, в котором превалирует мрачное изумление.

– Может ли суд уделить мне минуту внимания, вице‑адмирал Омохундро?..

Вице‑адмирал Омохундро бросает взгляд на камеру терминала. Анализ выражения лица говорит о настороженности.

– Благодарю за показания и коррективы, Макс. Если нам еще что‑то понадобится, мы с вами свяжемся.

Он тянется к выключателю на столе.

– Можете говорить, коммандер Квинн.

– Сэр, мне кажется очевидным…

Визуальная и аудиосвязь прерывается при отключении информационной линии. После разрешения говорить, данного вице‑адмиралом Омохундро начальнику службы безопасности Квинну, мое участие в процессе окончено.

Но я любопытен. Выражение лица шефа службы безопасности Квинна и его тон говорят о большой важности того, что он собирается сказать. Более того, когда лорд Кавано установил меня на грузовом корабле, он приказал мне защищать его сына Арика, мобилизовав все мои возможности.