– Я тоже не вижу, – вздохнул Кланн‑вавжи. – Но не все захотят вам это простить. Кто‑нибудь обязательно скажет: вы уступили только для того, чтобы Кланн‑даван‑а не вознеслась к старейшим.

– Если кто‑нибудь это скажет, можешь ему сообщить, что вознесение к старейшим полностью исключалось, – ответил Тирр‑межаш, дергая хвостом. – Если бы я отказал командиру человеков‑завоевателей, его солдаты убили бы на месте и Кланн‑даван‑у, и остальных. А поскольку находились они в металлической комнате, то просто погибли бы.

– Кроме того, – продолжал Тирр‑межаш, – группа побывала в искусственной пещере и успела там осмотреться. Возможно, Кланн‑даван‑а сможет понять, для чего это сооружение служит.

– Возможно, – с сомнением сказал Кланн‑вавжи.

Глава 8

Мои внешние микрофоны фиксируют приближение наземного двухдверного мобиля за 65,55 секунды до того, как он появляется в поле обзора камеры, выезжая из‑за южного угла ремонтного ангара, рядом с которым припаркован грузовой корабль, на борту которого я нахожусь. Стекла мобиля тонированы, но, используя алгоритм усиления яркости, я определяю, что там находится только одна персона. Я оцениваю в 0,87% вероятность того, что это человек, и в 0,54% вероятность того, что это помощник атташе Содружества Петр Бронски.

Мобиль останавливается рядом с грузовым кораблем. Водитель ждет 5,93 секунды, прежде чем открывает дверцу и выходит.

Мой вывод был верен, это действительно Петр Бронски. Еще 3,45 секунды он смотрит на грузовой корабль, угол между линией его взгляда и осевой линией камеры указывает на то, что Бронски смотрит на запертый люк в борту грузового корабля.

– Кавано! Вы здесь?

Формально он обращается не ко мне, так что я отвечать не обязан. Но мне любопытно, зачем он пришел, а также я знаю, что он может дать ответ на вопрос, волнующий меня с момента окончания судебного заседания, то есть на протяжении 64,44 часа.

– Это Макс, мистер Бронски. Мистера Кавано здесь нет.

Его лицо еле заметно изменяется. Я задействую алгоритм анализа выражений человеческих лиц и делаю вывод, что он не удивился, не застав здесь Арика Кавано.

– Ты знаешь, где я могу его найти?

– Нет, мистер Бронски. Полагаю, что вы это знаете.

Снова выражение его лица меняется. Мой алгоритм несовершенен, я не могу расшифровать это новое выражение лица.

– С чего ты взял?

– Ваши помощники отправились следом за ним, когда он покинул базу миротворцев.

Выражение его лица не меняется.

– Да, действительно. А ты как об этом узнал?

В моей базе есть девять программ, которые позволяют отвечать неправильно, не прибегая ко лжи. Но, изучая выражение его лица и сравнивая его с алгоритмами, я оцениваю вероятность того, что он уже знает ответ на мой вопрос, в 80,0%.

– Я слушал ваш разговор с коллегой, когда вы покидали здание базы миротворцев после заседания суда, которое произошло три дня назад.

Помощник атташе Бронски кивает. По выражению его лица делаю вывод, что мое предыдущее заключение было верным.

– Я так и думал. Техники на базе миротворцев зарегистрировали примерно в это время импровизированное подсоединение к линии. Я подумал, что это был ты.

В этом утверждении вижу много нюансов и следующие 2,09 секунды обдумываю их. Вероятность того, что помощник атташе Содружества имеет доступ к операциям миротворцев высокого уровня секретности и может узнать об импровизированном подсоединении, я оцениваю в 20,0%. Я повторно анализирую разговор, который состоялся сразу после заседания суда, обращая особое внимание на выражение лица и позу адмирала Радзински во время его диалога с помощником атташе Бронски.