В этот момент из ворот проходной показался Вовка с огромным щитом ДВП, поперек которого было начертано: «Объезд».

– А это зачем? – спросил Миша.

Коровин поворотил к нему сияющее лицо.

– Ну грех было не вынести! – проговорил он, едва сдерживая радость старателя, напавшего на золотую жилу. – Мамке на дачу отправлю. Самое главное, вохрушки видят, что я «дорожный знак» несу – так хоть бы кто мне чего сказал!

Установив «знак» у дороги, Вовка повернулся к подельникам:

– Ну что, готовы? Тогда слухайте сюды…

Надвинув шапки на глаза, троица отважно ринулись к проходной.

– Пропуск! – грозно рявкнула дежурная вохрушка.

– Да не нужен нам никакой пропуск! – отмахнулся Вовка. – Нам кабель велено протянуть в этом помещении. Вон, видишь, я катушку подогнал? Все на ваших глазах и будем делать.

Катушка была вкачена внутрь, и «монтеры» принялись за работу.

Делалось все тщательно и основательно: прибивались скобы, на них закреплялся кабель… Катушка все ближе и ближе передвигалась к выходу.

– Зачем провод проводите? – осведомился начальник смены, заглядывая в дверь.

Вовка разогнулся, стер трудовой пот с лица:

– Начальство ваше велело.

– А, ну работайте, работайте…

Через полчаса кабель был протянут по всей длине проходной и выведен на улицу. Еще через пару минут катушка закатилась за угол и вместе со знаком «Объезд» была погружена в поджидавший неподалеку грузовичок.

– Вот и готово! – хихикнул Вовка, хлопнув Мишу по плечу. – Как там у поэта Некрасова?

Да не робей за Отчизну любезную:

Вынес достаточно русский народ.

Вынес и эту дорогу железную,

Вынесет все, что Господь ни пошлет.

– Алло, Седых! Это твой друг Пряницкий тебе звонит. Что ты делаешь?

– Радуюсь. Жека, я не знаю, как мне вас благодарить! Вы с Мишкой буквально спасли нас! Мы с Алексом ходили во Дворец бракосочетаний и обо всем договорились: нас поженят двадцатого декабря!

– Поздравляю! Значит, ты больше не питаешь ненависти к Степанову?

– Питаю, но гораздо меньше. Но я уже придумала, как мне быть: я куплю ему какой нибудь подарок на свадьбу, мы будем квиты, и тогда я вновь смогу ненавидеть его в полном объеме.

– Откуда у тебя деньги, Седых? Ты же только вчера жаловалась, что полностью растратилась!

– А у меня есть бутылка из под шампанского, куда я складываю пятнадцатикопеечные монетки.

– И много ты накопила?

– Почти до самого горлышка.

– Хм… Слушай, Седых, а давай, мы вместе подарим Степановым твой подарок?

– Ты что, тоже обанкротился?

– Я вчера с ребятами в преферанс полночи проиграл.

– Понятно. И все таки я хочу дарить свой подарок только от себя.

– Седых, ну имей совесть! Ты же все равно не знаешь, что подарить Степановым. А я знаю! Давай соглашайся: твои финансы, мои идеи!

– И что ты предлагаешь?

– Подарим Мишке Коран. На арабском. Я видел такой на толкучке – кожаный переплет, куча пыли и следы доисторических мышей.

– Другие варианты имеются?

– Как тебе картина «Трудящиеся всех стран с надеждой смотрят на СССР»? Размер: три на сто двадцать метров.

– Не пойдет.

– Рога от троллейбуса? Ящик пудры «Лебяжий пух» 1909 года изготовления? Увеличенная фотография Бобби с растопыренными ушами?

– Я, пожалуй, придумала, – задумчиво проговорила Марика.