Дурные предчувствия терзали Мишу хуже зубной боли. А что, если Вовка что нибудь не предусмотрит? А что, если их поймают? Ведь это верный путь за решетку!

– Надо было Алекса позвать, – сказал он Жеке, едва удержавшись, чтобы не добавить «вместо меня».

Но бессердечный Пряницкий лишь покачал головой:

– Нельзя. Его акцент может навести на подозрения. Да и какой из него, к черту, работяга? С его то хвостом на затылке?

«А из меня какой?!» – хотел было оскорбиться Миша, но промолчал.

Ему уже доводилось бывать на действующем предприятии: во время школьной производственной практики их водили на фабрику.

Мишин тогдашний шок трудно передать словами. Он был интеллигентным мальчиком; его родной стихией были глаженые рубашки, книжки о пиратах, котлеты на обед и выжигание по дереву. А тут его кинули в пыль, грязь, грохот. Десятки дребезжащих станков, рабочие ходят в каких то страшных халатах, чтобы сказать что то, нужно орать…

– Ты еще не видел, что творится в кузнечных цехах, – «утешил» его руководитель практики. – Вот там работать – это да…

Производственная практика преподнесла Мише множество открытий. Он вдруг понял, что совершенно не разделяет восторга страны перед пролетариатом. И это было очень странным ощущением. Он чувствовал, что не понимает рабочих: они разговаривали матом, они пили водку и дрались, они халтурили и не особо заботились о качестве своей продукции. А переходящие красные знамена и почетные грамоты, столь важные для Миши, были им до лампочки. Одним словом, они были для него настолько чужими, что он даже боялся их.

Усилием воли Миша пытался сбить с себя спесь по отношению к рабочим, но у него ничего не получалось. Каждый раз, входя в фабричные ворота, он вспоминал роскошное здание обкома, куда однажды заезжал вместе с папой. Там были мраморные лестницы, красные ковры и полированные двери кабинетов. Там обитали настоящие хозяева жизни. Это ведь только в книжках труд работяг считался самым почетным. Любой ребенок знал, что главное в жизни – должность и связи.

Но чем больше Миша презирал рабочий класс, тем шире была его улыбка, тверже рукопожатие и слаще слова. Он прекрасно понимал, что думать то человек может все, что угодно, но если он хочет оказаться среди служащих обкома или КГБ, ему нужно соблюдать правила игры.

Полвосьмого Миша и Жека были на месте у проходной.

Вовка уже ждал их.

– Значит, так, – деловито произнес он, – я сейчас с той стороны прикачу катушку, а вы пока постойте здесь. Я потом скажу вам, что надо делать.

И пропев «Тащи с завода каждый гвоздь: ты здесь хозяин, а не гость», Вовка скрылся за воротами.

Миша тревожно смотрел на черные толпы народа, стекающиеся к проходной. Усталые лица, среди мужиков – половина алкоголиков. И никакого просвета, ничего слаще морковки!

– Никогда не пойду на завод! – пробормотал он себе под нос.

Жека насмешливо посмотрел на него:

– А я бы пошел. Только не в работяги, разумеется.

– А в кого? В инженеры? Так они в два раза меньше работяг получают!

– Если уж идти на производство, то только в толкачи.

– А это кто? – не понял Миша.

– У у, есть такие легендарные личности… – Глаза Жеки осветились мечтательным огнем. – Они делают так, чтобы чиновники верили припискам, директора выполняли невыполнимый план, а правоохранительные органы не сажали их за это. Очень доходная должность, между прочим.

«Ох, криминальная ты рожа!» – подумал про себя Миша.