Со временем Марика научилась обходиться без постоянной работы. Помимо уроков английского она занялась фарцой. Сначала Пряницкий уговорил ее помочь одному художнику продать его картины, потом они перешли на торговлю латвийским бельем, а потом Жека устроился водителем дальнобойщиком в автоколонну, и это открыло для них новые коммерческие перспективы.

Водители ездили по всей стране и прекрасно разбирались в том, где чего можно перекупить по дешевке. Из Прибалтики Жека вез жвачку, колготки и трикотаж, из Астрахани – балык и икру, с Украины – дефицитные запчасти. А Марика через своих учеников создала целую сеть по распространению дефицитного добра.

– Интересно, а как по русски называется твоя профессия? – посмеивался над ней Жека. – На Западе ты была бы бизнес леди. А у нас кто? Спекулянт баба?

Но Марика вовсе не считала, что фарца – это ее призвание. Поначалу ей вообще было ужасно неудобно требовать с людей деньги. Ее всю жизнь учили, что торговля – это что то постыдное. Помнится, в детстве бабушка отправила ее на рынок продавать котят. «Что выручишь – все тебе на мороженое», – сказала она. Но Марике было так стыдно что либо продавать , что она разбила свою копилку, выгребла оттуда мелочь и отдала ее соседу Гоше, чтобы тот сходил на рынок вместо нее.

Теперь же Марика с легкостью справлялась с ролью продавца. Она научилась исподволь рекламировать свой товар; врать, что сшитые в кавказских аулах штаны являются подлинными «Адидасами», ловко уходить от милицейских облав…

– Боже, моя сестра – спекулянтка! Я все маме расскажу! – стыдила ее Света. Впрочем, благородное негодование ничуть не мешало ей носить поставленные Марикой костюмы и краситься ее косметикой.

Они опасались друг друга, как опасаются случайные попутчики, попавшие в одно купе: днем они рассказывают анекдоты, пьют вместе пиво и делятся продуктовыми заначками, но ночью прячут все ценное под подушку, а сапоги и пальто убирают под сиденье: кто знает, что на уме у твоего соседа?

Света сама догадалась, что Марику выгнали из института за общение с иностранцем. Она также знала, что сестра получает от него письма и что тот время от времени звонит ей. Но это была тема, не подлежащая обсуждению. Свету и злило и расстраивало, что у Марики есть какие то тайны от нее, но она ничего не могла с этим поделать.

– Надеюсь, ты все таки не делаешь ничего противозаконного, – вздыхала она.

– А если делаю, то что? – поднимала брови Марика. – Пойдешь доносить на меня, как баба Фиса?

Света просто бесилась от подобных сравнений.

– Это все твой Пряницкий! Он тебе дороже, чем родная сестра!

– Точно, – бессовестно соглашалась Марика. – А знаешь почему? Потому что Жека в любом случае будет на мой стороне. А вот ты меня поддержишь, только если это будет безопасно для тебя самой.

Света обижалась, дула губы, не разговаривала по три дня… А потом – что ж делать? – шла на мировую.

Баба Фиса тоже в последнее время не особо выступала. После очередного концерта на тему «Я вот сейчас милицию вызову!» Марика заявилась в ее комнату с четырьмя двадцатипятирублевками в руках.

– Баба Фиса, вы знаете, что такое физическая расправа? – осведомилась она.

На всякий случай старушка попятилась от нее.

– Чего тебе надо то?

– Так вот, – невозмутимо продолжила Марика, – если я еще раз услышу, что вы кого то собираетесь вызывать, я вызову Сережку алкаша из тридцать пятой квартиры. Он за сто рублей не то что вам, родной матери голову Открутит. Так что выбирайте: либо вы живете мирно и не суете нос в чужие дела, либо подыскиваете себе уютное местечко на кладбище.