Газ стремительно проникал в комнату. Заперев дверь на оба замка, двое покинули квартиру, в которой пробыли не больше пяти минут. Темнота на лестничной площадке и во дворе была как нельзя кстати. Быстро миновав двор, они вышли к «форду». «Перебитый нос» смахнул перчаткой насыпавшиеся за сутки их дежурства листья с крыши и капота, и машина ожила.

– Амфора, я – Зубр, как слышите, прием! – проговорил в микрофон коренастый.

Даже если бы кому‑то удалось запеленговать переговоры по рации, расшифровать поток цифр, в которые превращались слова в эфире, все равно было невозможно. Да и сам выход сторонних на суперчастоту был утопией: она обеспечивалась уникальной приставкой «Код‑54» на «Маяке», находившемся далеко от Москвы.

– Задание по варианту «Селена» выполнил, жду указаний.

– Зубр, вас понял, возвращайтесь на базу. Конец связи!

Яркий свет фар преобразил «форд» – больше он не походил на заплутавшегося слепого. Выехав на крайнюю левую полосу пустой проезжей части, он промчался до поворота на Зеленый проспект, развернулся и устремился к пересечению с Новогиреевской. Когда он проезжал мимо своей недавней стоянки из открытого окна высунулась рука с пультом дистанционного включения датчика, антенна которого была направлена в сторону дома 14а по улице Мартеновской.

Палец человека с перебитым носом нажал на красную светящуюся кнопку.

13

В масштабах государства материальные убытки от взрыва были незначительными: вылетели стекла в двух коммерческих ларьках и в одной из квартир углового дома, повреждена линия электропередачи, выведены из строя три автомобиля – «урал» и «жигули», непосредственные виновники аварии, а также «мерседес», водитель которого был вынужден отвернуть от потерявшего управление «урала» и, высекая сноп искр, проскользить бортом о высокий фундамент магазина. Но кто подсчитает, во что обойдется государству потеря девятнадцатилетнего солдата и неизвестного пока еще пассажира «жигулей»? Хотя, с учетом инфляции человеческой жизни, и это не потеря. Тем не менее следователь Анчуткин приступил к работе немедленно, не считаясь с тем, что формально это дело подлежало рассмотрению другого ведомства. Пока эксперт‑криминалист, прибывший в составе следственно‑оперативной группы, исследовал «жигули», а судмедэксперт осматривал покрытый пеной из огнетушителя труп, лежавший на тротуаре с подвернутой за спину ногой и раскинутыми руками, Анчуткин опрашивал свидетелей.

– Этот, – кивком указал на труп пожилой шофер автопоезда в кепке‑аэродроме, – летел прямо навстречу. Я к бордюру прижался, а тут солдатик вздумал меня обойти – неопытный, видать, был, а может, и дождь мешал… В это время движение тут – не приведи Господи! Я за две секунды понял, что случится, закричал даже. Да разве можно было что‑то сделать?..

– Что значит – летел навстречу? – уточнил Анчуткин. – Он ехал не по своей полосе?

Водители загалдели.

– Какой там! – махнул «аэродром». – Метра на полтора за осевую вылез.

– Дальше?

– Ну а дальше я стал тормозить, услышал лязг, после – взрыв. Остановился, стал тушить, как положено. Там уже ребята с легковушек разбирались, вы у них спросите, я‑то впереди шел.

С места аварии, сверкая проблесковым маячком и истошно вопя, отъехала «скорая»: в водителе «жигулей» еще теплилась жизнь. Сотрудники ГАИ замеряли тормозной путь. Регулировщик едва справлялся с увеличивавшимся к концу рабочего дня транспортным потоком.

Следователь окружной военной прокуратуры подполковник юстиции Илларионов прибыл на место происшествия через час после столкновения.