– Да. Отец просто так все не оставит, – вздохнул Белов.

– Оно и понято: вы у него единственный сын, – отозвалась Бутурлина.

– Вы о чем? – не понял Левшин.

Григорий усмехнулся, взъерошил ладонью волосы:

– Женюсь я, Сашка!

– Это как? – не понял тот.

– Ну знамо дело как: в церкви перед Богом. Да, хочу представить тебе свою невесту. Впрочем, ты с ней уже хорошо знаком! – Григорий с улыбкой взял Настю за руку.

Вдоволь налюбовавшись ошеломленным выражением на лице друга, преображенец повернулся к хозяйке дома:

– Анна Михайловна, не сочтите за дерзость: дозвольте в вашем доме венчаться!

От этих слов Настя вздрогнула и с испугом посмотрела на жениха. До сих пор свадьба была чем-то очень отдаленным. Это должно было случиться, но гораздо позже.

– Чем же вам, Гришенька, храм не угодил? – усмехнулась хозяйка дома.

– В храме всякое случиться может… а тут… скажем, что я при смерти, святой отец не откажет.

– Матери боитесь? – понимающе протянула Анна Михайловна.

– С чего мне её боятся? – прищурился Белов.

– Что рыдать начнет, святого отца жалобить будет.

– Зная Евдокию Андреевну, она любую свадьбу в похороны превратит, – фыркнул Левшин, который недолюбливал мать друга.

Впрочем, эта нелюбовь была взаимной и началась отнюдь не по вине кавалериста. Просто родители Григория полагали, что не пристало наследнику рода водить дружбу с не пойми кем, посему всегда с брезгливым снисхождением посматривали на Левшина.

– Саш, ты еще не ушел? – беззлобно спросил Григорий, игнорируя замечание друга. – Али без коня ты не двигаешься?

– А то ты мне коня подаришь, чтоб я к попам ездил? – отпарировал тот.

– Я то подарю, ты ездить будешь?

– На хромой кляче, которую ты выберешь?

– Почему это хромой?

– Потому что, Гришка, в конях ты смыслишь чуть меньше, чем я в преображении. Обманут тебя барыги, как пить дать! – выпустив эту стрелу, Левшин встал и направился к двери.

– Погодите! – окликнула его Настя. Она встала и решительно взглянула на озадаченного жениха. – Ты, Гриша, лишь одно забыл: у меня согласия спросить!

Бутурлина одобрительно хмыкнула.

– Так между нами все уж давно решено! – возразил Белов, слегка растерявшись. – Государыней приказ дан… Да и…

Настя упрямо сжала губы и скрестила руки на груди, всем своим видом давая понять, что не собирается уступать. На самом деле при одной мысли о том, что она сегодня предстанет перед священником и скажет «да», тем самым вверив всю дальнейшую судьбу преображенцу с ярко-синими глазами, становилось страшно.

Девушка нерешительно взглянула на Анну Михайловну, старательно делающую вид, что не прислушивается к спору, затем на Левшина, терпеливо стоявшего в дверях. Странно, но невольные свидетели будто бы придали сил.

– Я не хочу так, – твердо сказала девушка.

– Как «так»? – зарычал Белов, теряя терпение.

Голова то и дело кружилась, а ноги подкашивались. Григорий понимал, что, не выстоит в церкви венчальную службу, но после этой ночи медлить не стоило, а признаваться перед женщинами в болезненной слабости не хотелось.

– Ото всех скрываясь, точно… – Настя осеклась, вспомнив, что было ночью.

Осознание того, что Григорий прав, и с венчанием затягивать не стоит не прибавило ей настроения. Белов провел рукой по лбу, утирая пот, и хмуро взглянул на невесту.

– Между нами уж давно все решено, что затягивать? – сквозь силу спросил он.

Вокруг все плыло, а глаза то и дело застилал туман.