— Юрий, я некоторым образом уведомлён о вашей проблеме с потерей памяти. И с её учётом, вы справились гораздо лучше, чем я ожидал. У вас присутствуют фундаментальные знания, причём больше практического характера, а не теоретического, судя по ответам. Но вам остро не хватает знания специфики. Над этим будем и работать.

М-да, я ожидал разгрома, если быть честным. А меня ещё и пожалели.

— Я так предполагаю, что по остальным наукам такая же ситуация?

Я лишь кивнул.

— Хм…

Брылев не нахмурился, а скорее задумался. Будто перед ним поставили весьма нетривиальную задачу с ограниченным сроком решения, и он примерялся, с какой стороны взяться за её выполнение.

— Это будет даже интересно и как минимум необычно, — кивнул он сам себе, а после обратился уже к нам с Эльзой: — Жду вас завтра в классной комнате в восемь утра без опозданий.

* * *

После тестов с Кондратием Ивановичем мы отправились на ужин, на который был приглашён, в том числе, и Алексей Угаров — та самая ищейка, которая отыскала нас с Эльзой и вместе с остальной «кровью» привела на повторный тест.

Сидя за столом, он косился на меня нечитаемым взглядом; особого внимания удостоилась моя рука, которая хоть с трудом, но орудовала столовыми приборами. Интереснее же всего был разговор, в котором меня Алексей отчего-то совершенно не учитывал:

— Ваше Сиятельство, разобрались с Беловыми. Есть информация по лекарю, лечившему Юрия. Беловы ежемесячно строчили отчёты в Орден, за это получали вознаграждение. В день перед восемнадцатилетием княжича пожаловал представитель Ордена и наложил некое благословение на мальчика, возможно, сродни тому, которым мучаетесь вы. Какими правдами и неправдами он выжил, остаётся загадкой, поскольку Беловым сказали, что к полуночи их воспитанник должен быть в лучшем мире. Что же касается врача, посещающего Беловых, он представился лекарем рода Угаровых и проводил манипуляции с мальчиком раз в месяц. При этом, сколько ни старались подсмотреть Беловы за манипуляциями, что-либо внятного сказать не могли: использовались разные мази, ароматические масла, свечи и дымящие палочки, после которых месяц дом не мог выветриться. Отследить лекаря по описанию удалось до Новгорода. Там он проживал достаточно долго, но после одного из посещений полгода назад исчез и более не появлялся. Нашли арендованный им дом, за который он исправно платил ренту, и дом за ним всё ещё сохраняется. В присутствии хозяйки вскрыли его, аргументируя, что боимся, как бы не умер и не мумифицировался её арендатор. Но дом был абсолютно пуст, никаких следов проживания. Попросили хозяйку сообщить, ежели вернётся, за определённую мзду согласилась.

Всё это время княгиня молчала, никак не вмешиваясь. А потом повернулась ко мне:

— Что-нибудь помнишь из этого?

— Нет, не помню.

Кроме дочки Беловых, память абсолютно молчала по этому поводу.

Алексей продолжил отчёт:

— Беловы считали лекаря, приходящим от нас. Сильно удивлялись, почему не приходит самый обычный лекарь. Отчёты о состоянии регулярно писали на имя вашего сына и, в общем-то, исправно получали средства. Насколько я могу судить, в курсе всей ситуации и двойного заработка с княжича были Белов-отец и его старший сын. Остальным было всё равно: они не интересовались, а вернее, не совали нос не в свои дела. Деньги приходили — люди жили, остальное их не интересовало.

— Смогут кому-либо рассказать то, что рассказали сейчас нам?

— Нет, — коротко отреагировал Алексей. — Они больше никому ничего не смогут рассказать.

— Разве что некромантам… — хмыкнул я.

— И некромантам не смогут, об этом позаботились, — нахмурился Угаров, не оценив моей шутки.

— Дочь Угаровых, которая сделала вам портрет лекаря, не пострадала? — задал вопрос я.