– … вы знаете не хуже меня, что эти образцы с Ганимеда – просто мусор…

– … вы обойдетесь нам наших ассигнований со своим сованием носа…

– … мы никогда не нанимали человека со степенью «Чисто и Нормально» с момента начала проекта…

– Я надеюсь, вы удовлетворены…

– Я предполагал, что у вас к этому времени будет больше соображения…

– ТИХО! – заорал Пейдж перекрыв их обоих своим настоящим командным ревом. В глубоком космосе он не имел возможности использовать его, но сейчас это сработало. Они оба посмотрели на него, со ртами, раскрытыми на полуслове и лицами, белыми как молоко. – Вы оба ведете себя, как пара истеричных цыплят! Мне жаль, что я принес вам неприятности – но я не просил вас, Энн, лгать ради меня. И я не просил вас, Ганн, продолжать эту ложь! Быть может вам лучше прекратить предъявлять друг другу обвинения и попытаться досконально все продумать. Я попытаюсь помочь вам, чем смогу – но только не в том случае, если вы будете кричать и плакаться друг другу и мне!

Девушка обнажила свои зубы, издав при этом настоящее рычание в адрес Пейджа. В первый раз он увидел, как человеческое существо, издав подобный звук, именно его и хотело произвести. Тем не менее, она снова села и вытерла свои раскрасневшиеся щеки платочком. Ганн посмотрел вниз на ковер и мгновение‑два лишь шумно дышал, прижав ладони своих рук к побелевшим губам.

– Я полностью с вами согласен, – через мгновение произнес Ганн, совершенно спокойно, словно ничего не произошло. – Нам необходимо заняться работой. И как можно быстрее. Энн, скажи мне пожалуйста, почему было необходимо заявить, что полковник Пейдж так жизненно необходим для проекта? Я ни в чем вас не обвиняю, но нам надо знать факты.

– Прошлым вечером мы ужинали вместе с полковником Расселом, – ответила Энн. – Я в кое‑чем излишне пооткровенничала насчет проекта. А в конце вечера мы слегка поссорились, что, наверное, услышали по крайней мере двое из любителей‑информаторов Мак‑Хайнери в ресторане. Мне пришлось солгать как для собственной безопасности, так и для безопасности полковника Рассела.

– Но у вас же собой был Соглядатай! И если вы знали, что вас могут подслушать…

– Я это хорошо знала. Но потеряла самообладание. Вы знаете, такое случается.

Все это прозвучало совершенно без эмоций, как если бы прокручивалась лента магнитофона. Переданный подобным образом, инцидент показался Пейджу происшедшим с кем‑то, кого он никогда не встречал и чье имя он с уверенностью даже не мог произнести. И только глаза Энн, наполненные слезами ярости, дали представление о связи между хладнокровным повествованием и недавними воспоминаниями.

– Да. Это серьезно, – задумчиво произнес Ганн. – Полковник Рассел, вы действительно ЗНАЕТЕ кое‑кого из строителей Моста?

– Я знаю кое‑кого из них очень хорошо. Особенно Чэрити Диллона. Кроме того, я работал какое‑то время в Юпитерианской системе. Тем не менее, проверка Мак‑Хайнери покажет, что я не имею никакого официального отношения к Мосту.

– Хорошо, хорошо, – начать светлеть Ганн. – Это расширяет проверку для Мак‑Хайнери, включая сюда еще и Мост. И разбавляет ее с точки зрения «Пфицнера». Что дает нам больше времени, хотя мне и жаль парней на Мосту. Мост и проект «Пфицнера» – как подозреваемые. Да, это, пожалуй, слишком большой кусок даже для Мак‑Хайнери. На это у него уйдут многие месяцы. А Мост – проект‑любимец сенатора Вэгонера, так что ему придется продвигаться осторожно. Он не может так же быстро уничтожить репутацию Вэгонера, как репутацию других сенаторов. Гм‑м. Вопрос в том, как мы собираемся использовать имеющееся в нашем распоряжение время?

– Когда вы успокоитесь, то успокоитесь совершенно, до конца, – угрюмо усмехнулся Пейдж.