Хогрэм снова вздохнул. Даже Толмасов, с его скудным опытом в торговых делах, понимал всю щекотливость ситуации, в которую влип хозяин скармерского владения. Хогрэм не мог позволить себе скаредности – если, конечно, хотел видеть своих воинов живыми и здоровыми, – но, не зная наверняка цены, устраивающей победителя, страшился пообещать слишком много.

– Прежде всего, я дам тебе достаточно товаров… достаточно для того, чтобы ты смог возместить расходы на содержание моих самцов до тех пор, пока вода не уйдет из Ущелья Эрвис. Позже мы решим, какую точно сумму это составит, и я расплачусь с тобой сполна.

– Какой прок с того, что я получу товары позже, если мне придется заботиться о пропитании твоих самцов вплоть до окончания наводнения? Откуда я возьму столько еды? Нам и самим ее не всегда хватает.

Хогрэм повернул к Толмасову еще один глазной стебель, словно спрашивая, стоит ли ему говорить дальше на такую скользкую тему, и полковник слегка наклонил голову в знак согласия.

– Мне известно, что с недавних пор ты господствуешь и над северным владением омало. Неужели ты не сумеешь собрать с него достаточное количество провианта?

– Так тебе и об этом известно? – дальше Реатур вдруг заговорил на своем языке, которого Толмасов не понимал вовсе. Он услышал, как Ирв Левитт что‑то сказал вождю омало, но что – опять‑таки не понял. В голосе американца звучали умиротворяющие нотки. Выслушав янки, Реатур вернулся к торговому языку: – Ну и что с того? Все равно мне легче избавиться от пленников, чем ломать свои глазные стебли над тем, как их прокормить.

– Я только хотел сказать, – мягко продолжил Хогрэм, – что вряд ли твое владение разорится, если ты немного подержишь моих самцов у себя. Кроме того, за их благополучное возвращение я тоже уплачу… Проклятье, Реатур, я уплачу за их содержание вдвое больше, чем нужно. Да сгниют мои глазные стебли, если ты попытаешься вытянуть что‑то еще.

– Цена немалая, – признал Реатур. – Было бы совсем хорошо, если бы ты еще включил в нее, хмм, по меньшей мере, три по восемнадцать товаров, полученных тобой у человеков. Скажем… э‑э… девяти различных наименований.

Вождь скармеров снова пожелтел, но выбора у него не было, и он смирился.

– Я согласен.

– А теперь скажи мне, – продолжал Реатур, – почему ты хочешь, чтобы я держал у себя твоих самцов – предоставляя им кров и пищу – до самой осени?

– Потому что мы сможем восстановить мост через Ущелье Эрвис только тогда, когда кончится наводнение. Мои самцы переберутся на нашу сторону, а мы пошлем вам предназначенные для оплаты товары.

– Сначала товары, – немедленно заявил Реатур.

– Я доверяю тебе не больше, чем ты мне, – отпарировал Хогрэм. – Сначала мои самцы.

– Нет.

Хогрэм снова умолк и пожелтел, но на этот раз он точно не гнал картину для своих советников.

– Надо что‑то делать, – прошептал Брюсов Толмасову, и тот кивнул. Участие экспедиций в местном конфликте не повысило престиж ни Советскому Союзу, ни Соединенным Штатам. Помощь же минервитянам в заключении мира могла сгладить негативное мнение мировой общественности на Земле. А тишина в Палате Совещаний становилась ледяной… «Ледяная тишина» – неплохой эпитет в минервитянских условиях», – подумал полковник.

– Предложи им обмениваться по частям, – шепнул он Брюсову. – Говори на торговом языке, чтобы они оба поняли. – На местном lingua franca лингвист изъяснялся весьма бегло.

– Благороднейшие хозяева владений, – начал он, – а если поступить так: сначала освободить некоторое количество самцов, затем уплатить за них соответствующую сумму, потом освободить еще какое‑то количество самцов…

– Возможно, – задумчиво произнес Хогрэм.