Прислугой его была женщина на вид лет сорока, но, может быть, я счел ее старше ея лет, как это всегда делают молодые люди. Высокаго роста, с гибкой, проворной фигурой, чрезвычайно бледная, с большими, выцветшими голубыми глазами и густыми, растрепанными волосами. Не могу сказать, болезнь ли сердца была причиной, что ея губы были раскрыты, точно она задыхалась, но в лице ея было странное выражение растерянности и волнения.

Вынужденный обратить особенное внимание на прислугу, как советовал мне Уэммик, я заметил, что, когда она находилась в комнате, то не сводила глаз с моего опекуна, и когда ставила блюдо на стол, то не сразу уходила, точно боялась, что он позовет ее назад. Он также не спускал с нея глаз.

Обед шел весело, и хотя опекун мой мало говорил, но я отлично знал, что он замечает все наши слабости.

Странно, что при нем каждому хотелось быть дурным; я стал хвалиться ожидающей меня блестящей будущностью и гордо смотрел на своего товарища Герберта. То же самое было и с другими. Хуже всех был Друмль: развитие в нем наклонности к человеконенавистничеству, скаредности и подозрительности обнаружено было, прежде чем сняли рыбу со стола. Какими-то невидимыми путями, опекун мой вывел на свет Божий таившуюся в нем свирепость нрава, и он, засучив рукава, стал показывать, какия сильныя и мускулистыя у него руки, и мы все принялись засучивать рукава и нелепо щеголять своими мускулами.

В это время прислуга убирала со стола; опекун мой, казалось, не обращал на нее внимания и кусал ногти. Вдруг он захватил руку прислуги своей большой рукой, точно щипцами. Он сделал это так неожиданно и ловко, что мы все перестали хвастать своими мускулами.

— Вы все толкуете о силе,- сказал м-р Джагерс, — вот я и покажу вам сильную руку. Молли, покажите им вашу руку.

Захваченная рука лежала на столе, но другую Молли поспешно заложила за спину.

— Сэр, — проговорила она тихим голосом, не сводя с него умоляющаго взгляда, — не надо!

— Я покажу вам руку, — продолжал м-р Джагерс с неумолимой решимостью. — Молли, покажите им вашу руку.

— Сэр, — снова прошептала она, — умоляю вас!

— Молли, — сказал м-р Джагерс, не глядя на нее, но упорно устремив глаза в противоположный конец комнаты, — покажите обе ваши руки. Ну, скорее!

Он снял свою руку с ея руки, и она положила другую рядом с нею на стол. Эта другая рука была очень обезображена — вся покрыта рубцами. Положив руки на стол, она отвела глаза от м-ра Джагерса и обвела взглядом всех нас поочередно.

— Вот где сила, — говорил м-р Джагерс, холодно проводя указательным пальцем по сухожилиям. — Мало мужчин, у которых были бы такия сильныя руки. Удивительно, право, какия это сильныя руки. Я имел случай наблюдать много рук; но никогда не видал более сильных, ни у мужчины, ни у женщины.

Пока он произносил эти слова непринужденным, деловым тоном, она поочередно обводила нас глазами. Когда он замолчал, она сейчас же уставилась на него.

— Хорошо, Молли, — сказал м-р Джагерс, слегка кивнув головой, — вами полюбовались, и вы можете итти.

Она сняла руки со стола и вышла из комнаты, а м-р Джагерс, взяв бутылку, налил себе стакан и стал передавать вино всем нам поочередно.

— В половине десятаго, джентльмены, — сказал он, — мы должны разстаться. Постарайтесь пока как можно веселее провести время. Я рад вас всех видеть. М-р Друмль, пью за ваше здоровье!

Если он хотел подзадорить Друмля и заставить его еще больше развернуться, то он вполне успел в этом. Грубо торжествуя, Друмль все оскорбительнее и оскорбительнее выражал свое угрюмое презрение к нам, пока не стал прямо невыносим.